Экспедиция 100 меридиан

БРЕДОВАЯ ИДЕЯ

Идея экспедиции «Сотый меридиан» родилась в феврале 1998 г. после реализации проекта «Дорогами России-97», включавшего пересечение всей нашей необъятной страны от западной границы до крайней восточной точки (экспедиция стартовала под Выборгом и финишировала на мысе Дежнева).

В следующем путешествии было решено пройти Россию с юга на север (от горы Базардюзю в Дагестане до мыса Челюскин на Таймыре). Однако такой маршрут, идущий по диагонали, выглядел как-то коряво, и внезапно возникла «бредовая» идея: пересечь с юга на север не только Россию, но и весь азиатский континент.

Изучение глобуса привело к неожиданному открытию. Оказалось, что южная и северная точки Азии лежат вблизи сотого меридиана восточной долготы. Более того, этот меридиан является единственным на всем земном шаре, по которому можно по суше добраться практически от экватора до крайней северной точки материка. Красиво!

Так что такое «Сотый меридиан»?

Это пересечение Евразии от крайней южной точки (мыс Пиай, Малайзия) по сотому меридиану в непрерывном путешествии.

Это семь стран, тропические леса Индокитая, вершины Гималаев, высокогорье Тибета, пустыня Гоби, леса и тундра России.

Это семь климатических поясов. Диапазон средних температур на разных этапах – около 60 градусов, высотная амплитуда – свыше 6000 метров.

Это более 8000 км на велосипедах, 3000 км сплавов по рекам.

Это самый крупный в мире экспедиционный проект 2002 года!

МЫ В МАЛАЙЗИИ

В разрывах облаков виднеются затопленный приливом мангровый берег, пальмы, образующие правильные ряды, и фрагменты вытоптанной желто-красной земли. В Детской Энциклопедии сказано, что цвет почвы в Малайзии очень символичен: много крови пролилось на этой многострадальной земле!

Аэропорт Куала-Лумпура KLIA – один из лучших в мире. Это на самом деле XXI век! Из самолета через «шланги» сразу попадаем в громадный и холодный зал. Пройдя по стрелкам, ведущим к выдаче багажа, садимся в скоростные пестрые вагончики, мгновенно доставляющие нас в соседнее, еще более шикарное здание.

Проверка деклараций. Работник аэропорта делает мне замечание – я встал вплотную к предыдущему пассажиру. Оказывается, очередь здесь представляет собой совокупность людей, стоящих друг за другом с интервалом в 1,5–2 м. Нельзя нарушать ауру соседа!

Двери открываются, когда к ним подходишь. Эскалаторы ведут себя так же. В писсуарах притаились зоркие фотоэлементы. Вода в кранах отключается автоматически, стоит только убрать руки. При этом некий благообразный абориген в костюме и при галстуке последовательно снял ботинки, носки и принялся хладнокровно мыть ноги, закидывая их по очереди в напичканную электроникой элегантную раковину.

В одном из кафе (единственном, где есть крепкие напитки) на стене висит плакат с изображением храма Василия Блаженного и надписью «With love from Russia».

Вечером того же дня прибываем на крайний юг Азии, в малазийский город Джохор-Бару, что в 80 км от мыса Пиай. Основные задачи экспедиции на первые дни – акклиматизация, приобретение велосипедов, знакомство с особенностями быта провинциального малазийского города. Как часто бывает, первые ожидания не вполне себя оправдали. Вместо дикого зноя имеем пасмурную дождливую погоду с температурой 26–27 градусов, что способствует плавной акклиматизации.

Экспедиция расположилась в скромной китайской гостинице «Footloose» типа постоялого двора в тихой старой части города, неподалеку от дворца местного султана. Кроме нас, хозяин Чао приютил пару английских автомобилистов, 15 месяцев путешествующих по странам Евразии, и троих австралийцев, возвращающихся домой из Гималаев. Меня хозяин зовет Capitano. До нас у него бывал один русский – Антон из Москвы – со своей китайской подругой.

Спать ложусь в трехместной комнате на полу. Окно раскрыто настежь. За ним на дереве висит связка бананов. Шумно работает вентилятор, с гнусом ведет напряженную борьбу тлеющая благопахнущая спираль.

Привыкаем к левостороннему движению, почти полному отсутствию тротуаров в Джохор-Бару и малайской пище. Также удается детально ознакомиться с ощущениями людей, на которых показывают пальцами и оборачиваются на улицах.

Море. Цивильные пляжи весьма редки, расположены вблизи отелей и обычно сопровождаются надписью «For registered hotel guests only». Внимания на подобную вывеску обращать не следует, надо спокойно заходить на пляж. Ни одному бесконечно законопослушному малайцу не придет в голову, что некто способен набраться такой наглости.

Аборигены запрещают купаться в реках. Они подтвердили наличие в них крокодилов, что, однако, не останавливает некоторых отчаянных членов экспедиции от купания. Их довод: «В России всех пугают медведями, а вы видели хотя бы одного?».

ДЕРЕВЯННАЯ ДОРОЖКА НА СВАЯХ

Двадцать седьмого января состоялся официальный старт с мыса Пиай – крайней южной точки Евразии, лежащей под 1 градусом 16 минутами северной широты. На мысе Пиай стоит стела высотой 10 метров, современные строения с туалетом, штабом, молельной комнатой и небольшим музеем. В сторону зоны приливного затопления ведет узкая деревянная дорожка на сваях. В трехстах метрах от нее – смотровая площадка в виде электрифицированной беседки. Справа и слева от дорожки располагаются мангровые заросли – лес, затопляемый приливом. В нем обитают обезьяны, змеи и многочисленные морские животные, занесенные сюда приливом.

Напуганные обилием змей, мы попросились на ночевку в небольшое кафе. Я спал вместе с Сашей и Петей под тентом-накомарником. Неплохо без спальника. Утром разбудил муэдзин, затянувший громкую и долгую песню. Я так и не понял, звучал ли его голос по радио или где-то неподалеку располагалась мечеть.

На завтрак только кипяток. Наши вечерние попытки объяснить, что остатки превосходного ужина доедим утром, успеха не имели.

Примерно в 8.00 сели на велосипеды и поехали, совершив пару остановок для фотоэтюдов. В глубь азиатского континента от мыса ведет грунтовая дорога, напоминающая российский проселок. Отличие только в одном: малазийскую дорогу окружают пальмовые заросли. Вскоре грунтовка становится асфальтовым шоссе и с обеих сторон оказывается окруженной жилыми постройками.

Строения представляют собой по большей части ухоженные фазенды, знакомые россиянам по бразильским и мексиканским сериалам. Оград, канав и иных разделительных преград почти нет. Высокими заборами окружены лишь наиболее помпезные сооружения местных богачей. Шоссе, приводящее в город, вырождается в довольно узкую и шумную улицу, вдоль которой тянутся лавки и магазины. По ширине главной улицы легко определить возраст поселения: чем уже улица, тем старше город. Самые узкие улицы в древней Малакке.

Встречаются и беднейшие ряды лачуг. Это кособокие развалины, покрытые навесами из тростника. Впрочем, над каждой третьей из них совершенно неожиданной выглядит спутниковая тарелка, а иногда возле них можно наблюдать припаркованный новенький джип. В конце ряда этих развалин стоит телефонная будка, из которой легко позвонить в любую точку земного шара. Хотя трубка оборвана…

Местные жители активно приветствуют нас криками «Hello!» и машут руками. Движемся вдоль белой полосы, обозначающей край дороги. Слева от нее то 20 см, то до двух метров. Второе весьма удобно.

На перекус купили 2 кг бананов. В принципе, бананы доступно растут вдоль дороги, но все без исключения зеленые. На поспевающие надевают огромные мешки – либо, чтобы они прели, либо, чтобы их не украли. Я пытался фразой «How much?» купить одну связку, чем напугал женщину. Оказалось, что это ритуальное жертвоприношение аллаху!

Очень необычен короткий световой день. 12 часов солнца и 12 часов полной темноты (если нет луны). Солнце встает на востоке быстро и решительно. Сумерки – не экваториальное явление. Затем светило устремляется к зениту, проходит через него и столь же стремительно падает вниз, чтобы исчезнуть за горизонтом на западе. Прямо в зените можно наблюдать и луну. Причем стареющий месяц расположен рожками кверху, а зарождающийся напоминает горбатый мостик.

Мы, жители России, всегда чего-то ждем: зимой – лета, осенью – весны. Жители экваториальных стран такой радужной перспективы лишены напрочь: из года в год, всю их жизнь, погода до скучности одинаковая. Вот они и придумывают какие-то сезоны ветров и дождей…

РАЗНОЛИКИЕ АБОРИГЕНЫ

Население Малайзии состоит из трех основных групп: малайцы, китайцы и выходцы из Индии. Все жители Малайзии весьма гостеприимны. Особенно это бросалось в глаза в первые дни: приветственные крики шоферов, восторженные дети, бегущие за нами по дороге. Наконец, просто угощения, выносимые нам местными жителями, – напитки, кокосовые орехи, сладкие жареные бананы в кляре.

Женщины Малайзии. Малайки как представительницы ислама весьма скромны. Ходят в длинных платьях и платках на головах. При виде мужчин в шортах (а тем более, раздетых по пояс) демонстративно ускоряют шаг и закрывают лицо обеими руками. Впрочем, только нижнюю его часть, а глазами смотрят совсем не под ноги. Цвет кожи у них намного светлее, чем можно было бы ожидать под столь палящими лучами солнца.

Индуски, напротив, обладают исключительно темной кожей. Чернее, чем у негров. Даже с каким-то фиолетовым отливом. У них обязательный «третий глаз» на лбу. Ходят они тоже в длинных одеждах, но с непокрытыми головами и многочисленными украшениями.

Все остальные женщины, не подпадающие под вышеуказанную классификацию, наверняка китаянки. Тут может быть все что угодно: от джинсов и жакетов до мини-юбок и топиков.

Мужчин по национальному признаку разделить сложнее. Однозначно выглядят только выходцы из Индии. Их отличает чудовищно темный цвет кожи. Что интересно, тип лица у них вполне европеоидный.

«WITHOUT SUSU», ИЛИ КАК ЕДЯТ И ЧЕМ РАСПЛАЧИВАЮТСЯ В МАЛАЙЗИИ

Обедаем в придорожных закусочных. Принцип еды в Малайзии таков: вам выдают тарелку с довольно большой порцией совершенно пресного и несоленого риса. Далее в дело вступает нечто, напоминающее шведский стол. Можно выбрать мясо, курицу, рыбу, морепродукты, овощи и много чего другого менее понятного. Все это сдобрено местными специями и кладется поверх рисовой кучки. Хлеб, как и спиртные напитки, в Малайзии не в чести.

Очень популярен чай с молоком, сахаром и льдом. В обычный горячий чай перед подачей добавляется молоко, вываливается граммов 150 льда и предлагается соломка. Напиток на любой вкус: у дна он долго сохраняет высокую температуру, тогда как в верхних слоях, соседствующих с глыбами льда, быстро охлаждается до нуля градусов. Попытки заказать чай без молока успеха не имели, пока благодаря русско-малайскому разговорнику из имевшейся в нем фразы «Saya suka teh susu» («Я хочу чаю с молоком») не удалось создать международный лингвистический шедевр: «Saya suka teh susu WITHOUT susu»!

Лед в тропических странах – продукт универсальный, существует развитая индустрия его производства и доставки. Всюду вам в первую очередь принесут лед. Существуют десятки блюд и напитков, которые готовят со льдом. Чаще всего пьют воду со льдом, она подается к любым блюдам в неограниченном количестве и не требует отдельной оплаты.

Весьма оригинален расчет с хозяином. Он совершенно не смотрит за тем, что вы накладываете себе в тарелку, но по завершении трапезы долго анализирует объедки в виде костей, выплюнутых специй, остатков разноцветных соусов и тому подобного. Вердикт хозяина почти всегда стопроцентно правильный. Впрочем, если глотать рыбьи кости, то, вероятно, это позволит вам сэкономить немного ринггитов.

Ринггиты – это малазийские рубли или, если угодно, доллары. Один ринггит соответствует примерно восьми российским рублям. Цены на товары и услуги весьма напоминают российские, но есть, конечно, некоторые отличия. Вот выборка необычностей. Начнем с велосипедов. Мы купили наших «коней» примерно по 200 ринггитов за штуку. Аналоги, продаваемые в российских магазинах, стоят никак не 1600, а все 7500–8500 рублей. Далее, сразу переведя цены в российскую валюту, упомяну панаму за 500 рублей, палатку с тентом за 1000. Кроссовки стоят 200 рублей, рубашка с длинным рукавом – 800, 1 кг куриного мяса – 35, картофеля – 20, арбузов – 15, бананов – 5 и т.д. Цены на алкоголь запредельны: бутылка пива – 80 рублей, виски – 600. Наконец, средняя зарплата малазийца составляет около 1000 ринггитов, то есть 8000 российских рублей.

НОЧНЫЕ ПОТЕРИ

Несколько слов о Куала-Лумпуре (KL, как зовут его малайцы), самом красивом и самом бестолковом городе из всех, которые я видел.

Шокирующее впечатление произвели на нас здания Petronas Twin Towers – высочайшие в мире небоскребы, достигающие высоты 452 м при 88 этажах. Небоскребы и ультрасовременный автодром «Формулы-1» соседствуют с довольно грязными кварталами китайского города. Монорельсовая дорога, аналог метрополитена, то скрывается в подземных тоннелях, то вырывается наружу и проносится высоко над перекрестками. Улицы столь извилисты и бессистемны, что, кажется, пересекаются сами с собой. В такие моменты приходит в голову, что небоскребы Петронас построены исключительно для облегчения ориентирования в этом чудовищном конгломерате построек.

Когда муэдзины заканчивают свое вечернее пение, на темные улицы городов спускается порок. Алкоголики, наркоманы, воры и проститутки вылезают из нор. Добропорядочным гражданам в такую пору пристало спать, как к тому призывает аллах. Жертвой порока стал наш Гера. Он решил прокатиться на велосипеде по ночному Куала-Лумпуру. Результат вояжа грустен и закономерен: Гера остался без велосипеда, украденного ночными негодяями. В 5.30 снова затягивают песню муэдзины, и добро прогоняет зло с мусульманских улиц.

Где же мы коротали долгие темные ночи? В городах – в недорогих китайских гостиницах, которые рекомендуются путеводителями для искателей приключений. Остальные проводим в полевых (точнее, лесных) условиях. Наиболее пригодны для ночевок в Малайзии молодые пальмовые плантации, почти лишенные травянистой растительности, в которой обитают всякие насекомые и недобрые змеи. Ужин и завтрак готовим на примусах.

Первая ночевка в штате Перак оказалась занимательной. Расположились лагерем среди невысоких пальм. Вскоре нас окружили армейские машины. Оказалось, что мы находимся не на обычной плантации, а на военном полигоне, на котором завтра в 11 часов пройдут учения малазийских десантников. Довольно любезно договорились покинуть «плантацию» в 8 утра. Так простые уральские парни и простая девушка Света провели ночь на полигоне государства члена АСЕАН.

Штат Перак наиболее малолюдный. Впервые стали попадаться участки дороги длиной до 10 км, идущие по не тронутому цивилизацией лесу. Езда здесь – одно удовольствие: идеальная дорога плюс очень незначительное количество транспорта. Местные поднимают вверх большой палец и кричат: «Россия – good!», мы кричим в ответ: «Малайзия – тоже good!».

ТАИЛАНД: ПЕРВЫЕ ДНИ Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Дружеская встреча: Слава Малоярославцев и офицер малазийской армии

Преодолев 800 км по территории Малайзии, мы приехали в королевство Таиланд. Переход границы был совершен легко и непринужденно. Все необходимые формальности были выполнены в течение двух минут на малазийской границе и в течение пятнадцати – на таиландской.

Граница разделяет не только два государства, но и два образа жизни, две религии. Таиланд – буддистская страна, что привносит больше свободы в поведение и нравы людей. Они более раскованны, безгранично приветливы и до навязчивости услужливы. Таиланд, действительно, страна улыбок.

Таиланд – англизированный вариант названия страны, введенный в широкий обиход только в 30-х гг. ХХ в. Тайский вариант звучит как «Мыанг Тхай». Самоназвание «Тхай» сами тайцы трактуют как «свободный», отсюда Таиланд – «страна свободных». Название себя оправдывает: Таиланд – единственная страна Юго-Восточной Азии, которая никогда не была ничьей колонией.

Таиланд несколько беднее Малайзии, что сразу бросается в глаза. Здесь больше брошенных домов, менее ухожены поля и плантации, более неказистый вид у придорожных закусочных и магазинчиков. Первый день на территории королевства экспедиция следовала вдоль плантаций каучуконосов. Именно в этом районе сконцентрировано всемирно известное производство латексных перчаток для медицины.

Первые дни в Таиланде мы не могли поменять деньги и приобрести сколько-нибудь пригодный картографический материал. Это связано с отсутствием как обменных пунктов, так и книжных магазинов. В результате движение превратилось в перемещение по азимуту преимущественно в северном направлении. Все дорожные указатели сделаны на тайском языке с использованием совершенно неведомых нам букв-загогулинок. Объясниться с местным населением также невозможно, поскольку в этом районе, удаленном от туристских центров, никто из туземцев не владеет английским языком.

В городе пиратов Сонгле мы впервые выехали на берег Сиамского залива Южно-Китайского моря. Даже шторм не помешал нам залезть в зимний океан (температура воды 27 градусов) на глазах сотен потрясенных тайцев. После этого подвига появилась работа у врача экспедиции Славы Малоярославцева – ободранные о камни путешественники нуждались в медицинской помощи.

После этого дорога несколько дней шла по кромке океана. Эта территория Таиланда славится разведением и промыслом креветок – огромные прибрежные участки заняты многочисленными искусственными бассейнами с морской водой.

Шестидневный этап завершился в небольшом рыбацком городке Дон Сак, недалеко от которого в море находится признанный земной рай – красивейший остров Самуй. Из Дон Сака, где у нас была дневка, на остров ходят паромы и катера. Самуй – один из множества крупных и мелких островов посреди океана. Каждый из них представляет собой гору или горный хребет с узкой полоской пляжей, городков и отелей по периметру. Самуй – самый большой, километров 15–20 диаметром. Чистый и красивый океан с большими волнами, резко уходящим вниз дном, великолепными пляжами и потрясающей зеленой и голубой водой.

БУДДИЗМ И МОНАХИ

Сейчас в Таиланде насчитывается более 30 тысяч монастырей и свыше 300 тысяч монахов. Буддизм – религия тайцев, и быть тайцем – все равно что быть буддистом. За всю историю не известно ни одного случая обращения тайца в другую религию.

Храмы – не просто обитель монахов, это место поклонения Будде (хотя буддисты осознают, что он был такой же смертный, как и все). Подать монаху означает совершить благочестивый поступок. Монах принимает любую еду или вещи, не глядя, что подают. Многие тайцы приносят пожертвования непосредственно монастырям. В обычной жизни таец окружен огромным количеством разных духов. Духи существуют повсюду: в деревьях, в водоемах, в домах. Чтобы снискать расположение духов, для них устанавливают маленькие домики – обычно в саду.

Значение монахов до сих пор очень велико в жизни тайцев: женитьба обязательно освящается монахами, умершие кремируются в монастыре. При каждом монастыре существует бесплатная школа. Монахи дают советы на все случаи жизни, подсказывают время сельских работ и начала строительства, изгоняют злых духов и делают множество других полезных вещей.

Монахи обязаны неукоснительно выполнять следующие три правила: скрывать наготу одеждой, которую им дарят (вот только непонятно, почему все без исключения монахи одеты в одинаковые оранжевые тоги), иметь крышу над головой – келью в монастыре, добывать пропитание, по утрам собирая в свой котелок еду у верующих, и есть только один раз в день – до полудня. Каждое утро множество монахов разбредается по ближайшим селениям, где для них уже приготовлено подаяние. Монаха можно узнать не только по тоге и бритой голове, они практически всегда идут босиком, неторопливой, плавной походкой. Задние места в автобусах обычно предназначены для монахов. Монахам не возбраняется курить, что для меня стало неожиданностью.

Мы присутствовали на местных праздниках, которые проводятся на территории монастырей поздно вечером. Примечательно, что сохраняется полная свобода. Мы себя там чувствовали если не «своими», то уж точно не «чужими». Никто не обращал на нас никакого внимания, мы могли делать то, что и все остальные: смотреть боевик на огромном экране или классический тайский театр на импровизированной сцене: актеры профессиональные, национальный ансамбль, красивые костюмы. Здесь же, в монастыре, можно поесть и попить пива. Постоянно присутствует около пятисот человек: кто приезжает на машинах или мотоциклах, кто уже уходит, кто беседует за рюмочкой с товарищами. Все это происходит в обрамлении тропической ночи, яркой луны и древних монастырских построек.

Существует несколько правил, пренебрегать которыми в Таиланде не следует. Вот основные: женщина не должна показывать свои ноги выше колен и никогда не должна дотрагиваться до монаха; изображение Будды должно находиться выше головы; запрещается указывать на изображение Будды и домик духов ногой и, сидя перед Буддой или домиком духов, протягивать ноги в их сторону; перед входом в храм необходимо снимать обувь; нельзя дотрагиваться до головы другого человека, ибо она – вместилище духовной силы; запрещается шутить по поводу домика духов; необходимо регулярно класть еду и другие приношения (хотя бы пачку сигарет) в домик духов.

Некоторые иностранцы могут совершать поступки, которые в глазах тайцев выглядят святотатством. Результат последует не сразу (как и все в Азии), но последует обязательно и неотвратимо. Ничто не проходит бесследно, а иностранец может и не понять, почему у него пропал паспорт, исчезли деньги или придираются таможенные службы.

В стране, конечно, есть и другие религии: около 300 тысяч христиан (в основном, выходцы из Вьетнама) и полтора миллиона мусульман (южные районы населены преимущественно малайцами), но ни одна религия не оказала на тайский буддизм никакого влияния.

КОРОЛЬ И РУССКАЯ КРОВЬ

В Таиланде – культ королевской семьи. Можно легко угодить за решетку за проявление непочтительности к королевской семье, хотя король – фигура скорее символическая, поскольку он фактически не участвует в управлении страной. Изображения ныне царствующего короля Пхумипхона Адульядета (Рамы IX) встречаются повсюду: на монетах, на стенах, на картинах в каждом тайском доме. В большинстве случаев король, которому в 2002 г. исполнилось 75, изображается молодым, в белой одежде и почему-то с каплей пота(?) на носу. Любовь и уважение к королевской семье носят в Таиланде религиозный характер.

Пхумипхон Адульядет взошел на престол в 1946 г. и является самым долгоцарствующим из всех ныне живущих в мире королей и из всех своих предшественников на тайском троне. Рама IX – весьма талантливый человек, увлекающийся фотографией, музыкой (его композиции известны джазовым музыкантам далеко за пределами Таиланда), автомобилями. Роль короля отражена и в государственном флаге Таиланда (по цветам он очень напоминает российский), состоящем из горизонтальных полос. Центральная полоса – синяя – самая широкая, символизирует королевскую власть; выше и ниже ее – белые (цвет буддизма), и по краям – красные (цвет, олицетворяющий народ).

Особую роль в судьбе Сиама сыграла дружба короля Рамы V с российскими императорами Александром III и Николаем II. Сын короля, принц Чакрапонг, обучался в Академии Российского Генерального штаба в Санкт-Петербурге. Десятки других молодых знатных тайцев также получали образование в России. В нашей стране тайский принц женился на русской девушке Екатерине Десницкой из дворянской семьи, так что в царствующей ныне королевской семье Таиланда есть русская кровь. Тайцы, хорошо знакомые с историей России, любят сравнивать короля Раму V с Петром Великим.

ФРУКТЫ

К концу первого месяца мы, наконец, распробовали и научились есть большинство тропических фруктов. Возможно, это связано с тем, что мы въехали в ту часть Таиланда, где их продается много и весьма дешево. Очень впечатляет разнообразие фруктов, при этом большинство из них мне было незнакомо. Удивляет, почему при таком разнообразии видов, в России, да и в других странах продается лишь малая их часть. Большинство фруктов неизвестно нам даже по названиям.

Маленький серенький мандаринчик. В принципе, он не выглядит, как мандарин. Но, по сути, им является: он раза в два меньше обычного мандарина, имеет грязно-серый цвет. Шкурка очень-очень тоненькая и жестче обычного мандарина. Под ней – белые матовые дольки. По вкусу они напоминают грейпфрут, но несколько нежнее. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Рекламный снимок для фирмы «Очки для Вас»

Рамбутан напоминает маленького ежика диаметром 5–6 см. Он темно-красный и имеет длинные мягкие иголки. Под кожурой – белый матовый плод. По вкусу слегка напоминает очень сладкий и сочный виноград. Внутри находится большая съедобная косточка, вкуснее гороха.

Как называется, не знаю: нечто красное и продолговатое. Невероятное творение природы. Длина около 8 см. Шкура тонкая, немного колючая, чешуйчатая, похожая на тело ящерицы или змеи, только жестче. Внутри располагаются одна или две съедобные дольки. Вкус приятный и какой-то странно знакомый: смесь забродившей земляники и вяленой дыни. Большая несъедобная косточка.

Манго. Желтый и большой фрукт длиной до 20 см. Потрясающе вкусный запах и такой же вкус. Счищаешь ножом тоненькую кожицу и ешь. Полный рот вкусной сочной сладкой мякоти! Внутри находится здоровенная, совершенно плоская косточка. Ее в пищу не использовали. Торговцы фруктами иногда продают зеленые манго. Они нарезают их аккуратными дольками, высыпают в пакетик и отдельно подают красноватый сахар. Когда мы первый раз решили попробовать, нам жестами объяснили, что надо макать дольку манго в этот самый сахар и есть. Приправа оказалась смесью сахара, соли и красного перца. В сочетании с кисло-сладким неспелым манго достигается весьма интересный вкус. Стоит это в два-три раза дороже, чем спелое манго.

Папайя, дынное дерево. Его плод – ягода, пахнет не очень возбуждающе. Раза в два больше манго. Примерно таких же формы и цвета. Внутри мякоть оказалась ярко-оранжевой. На вкус отдаленно напоминает сладкий кабачок. Манго, на мой взгляд, намного вкуснее, но, как это часто бывает, утверждают, что папайя намного полезнее. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Дуриан – самый вонючий в мире плод

Дуриан. Большой грязно-зеленый яйцевидный плод размером до 30–40 см и весом до трех килограммов болтается на ветвях огромных деревьев. Страшно воняет. Сырым есть я его не смог, но если нарезать дольками и жарить (желательно с большим количеством специй), то напоминает тушеный кабачок. Пробовали также семена: отдаленно напоминают каштаны.

Ананасы. Каждый из них растет на небольшом отдельном кустике. Они фантастически спелые. Я вообще не представлял, что ананасы могут быть настолько спелыми и сочными! Лучше всего их покупать у торговцев фруктами, разъезжающими на мотоциклах, оборудованных столиками под крышей: у них максимально спелые фрукты. Торговец нарезает кусочками мякоть ананаса, складывает их в мешочек и дает специальную заостренную палочку (вроде большой зубочистки), которой удобно есть.

Бананы в Таиланде обладают правами сорной травы. Прилавки с ними тянутся вдоль дорог на 1–2 км. На 7 бат (5 рублей) можно купить килограмма три. Бананы имеют размеры от «с мизинец» до «с кабачок», маленькие вкуснее. Рекордно крупные по вкусу ближе к турнепсу, пролежавшему зиму в овощехранилище где-нибудь под Косулино. Местные жители их, однако, активно покупают и используют примерно так же, как в России картофель. Более мелкие бананы часто продаются жареными в тесте – «бананы в кляре». Вкусно…

Кокосы. Первый был еще в Джохор-Бору в китайском ресторане. Мальчик принес его вскрытым, как банка с крышкой, и холодным. Из него торчали соломинка и ложка. Высасываешь сок, потом ложкой выедаешь мякоть. После этого кокосы мы покупали, срывали с пальм, находили уже упавшими, нас ими угощали. Вскрыть кокос стало делом 30 секунд (на первые уходило по 10 минут). У кокоса очень толстая несъедобная наружная мякоть. Потом – очень твердое древесное ядро. Оно тонкое. Его лучше вскрывать топориком или специальным кокосовым мачете. Внутри ядра – слой внутренней мякоти толщиной около 1 см, иногда чуть толще. Вот именно ее сушат, измельчают и добавляют, например, в известное «Баунти». Но у свежего кокоса вкус несколько иной. Внутреннее пространство кокоса заполнено прозрачной жидкостью. Объем – около литра или чуть меньше. Вкус кокосового молока сладковатый, слегка терпкий и разный! Вкуснее всего – насыщенный, холодный и чуть-чуть забродивший.

ОКРЕСТНОСТИ ТХАПСАКАЕ

Мы проехали 400 км между городами Дон Сак и Тхапсакаэ. На этом отрезке участились поломки велосипедов. Стало больше проколов, поскольку уже истекает срок службы первых покрышек. Иных серьезных проблем на данном участке не возникало. Имевшийся ранее языковой барьер решился весьма оригинально. Поскольку местное население поголовно не говорит по-английски, то стали общаться с ними на… русском языке. Говоря привычными словами, мы оказались более эмоциональными, и тайцы легче понимают, чего мы хотим. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. В зеленых окрестностях водопада Хуэй Янг

Автодорога, ведущая нас на север, отклонилась от побережья Сиамского залива и приобрела черты горной. Появились долгие подъемы и быстрые спуски. Рельеф местности необычный: на всхолмленном основании то тут, то там возникают небольшие (до 300 метров высотой), крутые со всех сторон горы. Многие склоны их абсолютно отвесны. Край знаменит обилием пещер и водопадов.

На водопад Хуэй Янг мы совершили радиальный выезд. Водопад расположен в 14 км от городка Тхапсакае практически на границе с Мьянмой (для тех, кто забыл: раньше это государство называлось Бирмой). Это самое узкое место на карте Таиланда. Пограничники не чинили никаких препятствий, но ненавязчиво отслеживали наши перемещения, связываясь друг с другом по рации.

Поразило не столько само явление природы, сколько отношение к нему государства. В труднопроходимых местах сделаны перила, лесенки. Смотровые точки оснащены хижинами на случай дождя. Все этого поддерживается в идеальном состоянии несколькими рабочими, живущими неподалеку в красивых зданиях. А подобных водопадов, пещер и иных природных достопримечательностей, как указывают дорожные знаки и рекламные щиты, в окрестностях десятки.

В конце февраля мы прибыли в столицу Таиланда. За 4 дня, что ушли на дорогу от Тхапсакае, произошли следующие события. Установлен дневной рекорд перемещения – 114 км (хорошо отдохнули, повозились с велосипедами, отличные дороги, попутный ветер). На следующее утро был зафиксирован абсолютный минимум температуры на маршруте – плюс 20,5 градуса. Регулярно ломались велосипеды (колеса, оси, каретки), заставляя нас останавливаться на ночевки в самых неудачных местах – городских окраинах и вблизи предприятий. Короткий световой день (11 часов 36 минут) по-прежнему существенно ограничивает наши возможности.

С приближением к Бангкоку интенсивность дорожного движения резко возрастает. Бангкок предстает перед нами не мировым центром развлечений, а индустриальным гигантом. В город несется нескончаемый поток тяжелых грузовиков. Столица Таиланда испускает запахи, характерные для Магнитогорска и Нижнего Тагила: здесь представлено металлургическое и химическое производства.


БАНГКОК  

Район Бангкока – сердце Таиланда, здесь расположена значительная часть промышленных предприятий и выращивается свыше трети сельскохозяйственной продукции. Сам Бангкок – один из крупнейших мегаполисов мира, с двенадцатью миллионами населения (и это только официальная статистика, громадное количество людей ночует на улицах) – находится в устье реки Чаопраи.

Бангкок – европейское название столицы, тайцы называют его Крунг Тхеп Маха Накхон – Город ангелов, Великая Столица. Большинство тайцев, не живущих в Бангкоке, мечтают там оказаться. Пока мы ехали через страну, нас постоянно спрашивали, будем ли мы в Бангкоке. Тайцы относятся к столице с неким благоговением, и действительно город того заслуживает. С хайвея, вознесенного на уровень пятнадцатого этажа, в какую сторону ни посмотри, можно увидеть несколько десятков небоскребов. Судя по новостройкам на окраинах, высотки по 30–40 этажей здесь уже воспринимаются как совершенно обыденное явление.

Кажется, что в столице Таиланда нет улиц, пересекающихся под прямым углом, нет также ни одной пары, которая была бы параллельна. Город словно не подчиняется геометрии Евклида. Все усложняется петляющей рекой Чаопраей и хаосом кривых каналов, заменяющих отдельные улицы. Над всем этим столь же сумбурно живет второй этаж – скоростные магистрали, огибающие небоскребы, и городская железная дорога, она же – метро.

Езда на велосипеде по Бангкоку – не простое развлечение. Из любого переулка может выскочить автомобиль или мотоциклист. Пассажиры где попало выходят из бездверных автобусов, в том числе и на ходу. Полчища мотоциклистов – классический пример броуновского движения. Они движутся не только в потоке, ежесекундно перестраиваясь из ряда в ряд, но и поперек и навстречу ему.

Дополнительную нервозность создает страшный шум. В порядке вещей давить на клаксон перед красным сигналом светофора: то ли от возбуждения, то ли от нечего делать. Температура воздуха в Бангкоке плюс 35. Смог висит над городом. На лицах всех дорожных полицейских и большинства водителей моторикш (так называемых «тук-туков») – марлевые повязки.

Есть и приятные особенности: в порядке вещей уступать дорогу. Причем тот, кому уступили, обязательно благодарит рукой, кивком или сигналом. Если вы помашете рукой людям, стоящим на остановке, вам непременно ответят!

Впереди виден уходящий в поднебесье хайвей. С трудом перестраиваемся в ряд, по которому можно взобраться на его крутую «спину». Катимся вниз. Впереди – кассы платной магистрали. Нас окружают полицейские: движение по хайвею мотоциклистам и велосипедистам запрещено! Эскорт блюстителей порядка препровождает нас на обычную улицу.

Как только начинает смеркаться, многочисленные лавки сворачиваются, торговцы увозят свои лотки. Вот это да! Где твоя ночная жизнь, Бангкок? Самое злачное из выявленных нами мест – интернет-кафе, в фойе которого шумные тайцы азартно играют в карты. Причем большинство – в… покемонов!

НОЧНЫЕ НАХОДКИ

Отмечу, что на следующий день нами был вычислен район порока. Это улица Патпонг. С двух часов ночи до четырех дня Патпонг – самый обычный квартал, с обычной проезжей частью, обычными магазинами. В 16.00 начинается кипучая деятельность, открываются гоу-гоу (одно из названий эротических заведений), бесконечные ряды лавчонок (где можно купить все – от золота до растительного масла, от презерватива до кошачьего корма), закусочных, баров и дискотек.

Колонны юных проституток, выстроенные заботливыми сутенерами, протянулись на сотни метров. Девицы столь юны и невинны (по крайней мере, на вид), что, глядя на них, испытываешь неловкость, а они отводят глаза, словно боясь оказаться выбранными. За спинами девушек располагаются заведения, предлагающие тайские бои, стриптиз-шоу и анатомические представления, главным действующим лицом в которых выступает одна из отличительных частей женского тела. При помощи ее девушки курили, стреляли в зрителей бананами, брызгали водой. А уж чего они только туда не заталкивали: иголки, веревки, скатерти, лезвия бритв и т.п. Не очень эротично, именно анатомические цирковые номера. Быстро надоедает, как порнофильм. Интереснее наблюдать за зрителями. Причем женщин не меньше, чем мужчин, и смотрят они на это с открытыми ртами. Любую девушку из шоу можно заказать на один час за 1000 батов (примерно 800 рублей) и делать с ней что угодно в специальной кабинке.

По странному таиландскому закону, подобные заведения должны располагаться не ниже второго этажа. Девушки приезжают сюда с рисовых плантаций севера либо появляются из трущоб самого Бангкока, им нужно в достаточно короткий срок (лет до 25) заработать на будущую жизнь, поэтому они экономят на всем. Буддизм не осуждает плотские развлечения, поэтому девушки не думают, что совершают что-то непристойное. Напротив, они искренне радуются, что их работа доставляет удовольствие собравшимся.

В два часа ночи все сворачивается, девушки быстро разъезжаются по домам. Завтра чудо повторяется, выходных здесь не бывает.

На следующий день я наблюдал за девушками, спешащими на работу в гоу-гоу. Они останавливались напротив «Siam center», где прямо на тротуаре были разложены топики, туфельки, простенькие украшения и косметика. Они мило приценивались к товарам, которые продавали такие же молоденькие девчушки. Любопытное зрелище: продавщица и покупательница стоят на коленях и оживленно обсуждают товар, глаза горят, неповторимая мимика и грация. Кажется, они забыли обо всем на свете, кроме предмета обсуждения. В такой обстановке девушки понравились мне больше, чем на работе в квартале Патпонг.

В ИНДУССКОЙ ОБЩАГЕ И ЕЕ ОКРЕСТНОСТЯХ

Позавчера утром вселились в отель с гордым названием «Bangkok Golden Guest House». На самом деле это, пожалуй, наиболее обшарпанная гостиница из всех, в которых мы жили: максимальная близость к общаге в самом худшем смысле этого слова. Хозяева отеля и большинство постояльцев – индусы. Гостиницы вообще разделяются по этническому принципу. В китайском квартале нам понравилось еще меньше, а ездить по городу в испепеляющую жару сил уже не было.

И хотя стены в комнатах грязные, номера вполне приличные и большие. Места без дискомфорта хватает и на велосипеды. Постель чистая, кондиционер и душ работают, в коридоре хоть и раздаются время от времени топот и громкие голоса, на нашу неприкосновенность как постояльцев никто посягать не пытается. Вообще в крупных городах мы всегда действуем по единой схеме: въезжаем прямо на велосипедах в самую середину города и ищем отель стоимостью не более 5 долларов на человека за сутки проживания. Если таковых находится несколько (как правило, так и бывает), то имеем еще и приятную возможность выбора. В итоге, как правило, получается раза в два дешевле оговоренного порога цены. Здесь, в центре Бангкока, мы платим по 2 доллара с человека, и это еще считается роскошью, поскольку в номерах работают кондиционеры. Впрочем, днем хозяева пытаются их отключать, экономя электроэнергию, но по дополнительной просьбе всегда включают эту технику вновь.

«Общага» наша находится в старом центре города. В маленькой Индии тайцы появляются редко, разве что посетить гигантский фруктово-овощной и цветочный рынки. Все мужчины здесь в тюрбанах, женщины – в сари. Здесь все концентрированно: более терпкие запахи, более влажный воздух, пыль более густая, солнце более жаркое. Улочки предельно узкие, поток машин сплошной, причем половина из них – такси и тук-туки, для которых вообще никакие правила не существуют. Да и для привычных автомобилей и автобусов считается вполне нормальным остановиться прямо посреди улицы. Из автобусов (дверей в них нет – только проемы) на проезжую часть сразу высыпает народ. Несмотря на этот хаос, аварию мы видели только один раз за все дни пребывания в мегаполисе.

Многие водители мотоциклов и автобусов пользуются марлевыми повязками, спасаясь от выхлопных газов. Есть, конечно, еще и sky-train (местное метро над землей), и несколько ступеней хайвэя с их знаменитыми развязками, изображенными на всех фотографиях Бангкока, но они все высоко над землей, шума практически не издают и вообще себя никак не проявляют, поэтому их практически не замечаешь.

Стоимость проезда на такси четко фиксируется счетчиком, на тук-туке – договорная и зависит не столько от расстояния, сколько от наличия пробок (в среднем в 1,5–2 раза дороже, чем на такси). Еще дороже стоят такси-мокик – самое юркое средство передвижения, которому и пробки нипочем. Но мокик берет только одного пассажира на заднее сиденье и словно бешеный срывается с места. Стоимость метро зависит от расстояния, и часто получается, что проезд на нем не дешевле такси, особенно если ехать втроем-вчетвером.

ТОРГОВЛЯ ПО-БАНГКОКСКИ

Бангкок похож на Интернет. В нем наверняка есть все! В смысле товаров. Только иногда это очень трудно найти. Почти невозможно.

Торговые ряды – самое невероятное порождение города. Узкий тротуар во всю его длину и ширину заполнен прилавками со всевозможными товарами. Между ними протискивается народ, который просто идет по тротуару и ничего покупать не собирается. Может быть, какое-то близкое представление можно получить, если представить себе наш китайский вещевой рынок. Только все это на улицах города. Жара сумасшедшая. И продается все: от жареных бананов и цыплят до больших электромоторов и их запчастей. Причем там, где что-то жарят, как правило, стоит соответствующий чад и устойчивый удушливый запах. Время от времени в рядах имеется брешь шириной в один метр – это проход в жилой дом или какой-то магазин. А может быть, проход к лоткам, находящимся в щелях между домами. Если попробовать углубиться в эту щель, то оказывается, что там, внутри квартала, – целая сеть этих щелей, они пересекаются под различными непрямыми углами и создают свою внутреннюю систему улочек. В них темно. Если умудриться посмотреть на эти ряды откуда-нибудь сверху, например, с пешеходного перехода над улицей, то видишь жуткое нагромождение всевозможных крыш, дряхлых и уродливых.

Супермаркеты. В них мало народу! Причем чем крупнее магазин, тем он пустыннее. Особенно поразил так называемый «World Trade Center». Снаружи это огромный куб, практически без окон. Внутри – целый город с неизвестным количеством надземных и подземных этажей, не подлежащим счету количеством лифтов и эскалаторов. Составить его план никому не под силу, и вряд ли кто-то знает, где находится тот или иной отдел. Время от времени выходишь в огромный холл круглой формы, диаметром метров 50–60. В его середине – пустота сквозь все этажи, но если приглядеться, то можно заметить, что в разных холлах количество этажей разное. Время от времени заходишь в какой-нибудь отдел с одеждой, думая, что он находится в «тупике» одного из этажей, и вдруг видишь, что прилавки уходят вдаль до горизонта и никакого тупика тут нет.

На верхнем этаже этой махины находится… каток! Настоящий ледяной каток. Можно взять напрокат пару коньков и кататься. И надо сказать, что там довольно много народу и – что уж совсем удивительно для Таиланда – народ неплохо катается! На каком-то из промежуточных этажей обнаружился огромный боулинг-центр! Стоит ли говорить, что среди бесчисленных торговых отделов находятся столь же бесчисленные развлекательные игровые клубы и рестораны? Причем, например, японский ресторан «Fuji» оформлен в виде живых бамбуковых зарослей, среди которых располагаются столики.

СУБЪЕКТИВНО ПРО ЗДОРОВЬЕ

Когда я вышел из самолета в Куала-Лумпуре, то думал, что существовать в этом климате смогу минуты три. Ну, может быть, проявив волю, четыре… Потом, если честно, нам здорово повезло. В Джохор-Бару похолодало (25–26 градусов), и шел непрерывный дождь. Плюс очень удачно поселились. В центре города, но в частном секторе. Почти все время проводили на воздухе без всяких нарушающих акклиматизацию кондиционеров. Это помогло втянуться. На четвертый день мы поехали на мыс Пиай на грузовике, а 27 января стартовали.

Первые дни было тяжело, но мы никуда не спешили. Воды пили по 6–8 литров; сначала кипяченую, потом – покупную из двухлитровых бутылок. Кончилось тем, что начали литрами хлестать водопроводную. Просто невозможно терпеть. Серега и Петя терпели, и их хватили тепловые удары. Они ехали на автопилоте. Удивительно, что в Малайзии ни с кем не случился seret-beret (по-малайски, понос).

Утром и вечером готовили пищу на примусах. В обед кушали в придорожных забегаловках. Примерно на третий день научились по цвету и запаху отличать пресные блюда от острых. Последние просто нельзя подносить ко рту ближе чем на 15 сантиметров.

Через 10 дней акклиматизация закончилась, и мы начали устанавливать рекорды. Проехали за день больше 110 км! Я на Урале-то столько никогда не ездил. Жарко на привалах, а во время езды дует ветер и вполне терпимо, тем более что все мокрые и хорошо охлаждаются.

По физическим кондициям я, пожалуй, чуть ниже среднего. Но, учитывая, что я старше других на 12–18 лет и в форме довольно посредственной, это вполне приемлемо. Причем кто-то хорошо едет по равнине, кто-то – в гору. На кого-то меньше влияет жара и т.д. Похудел я за первый месяц ненамного, килограммов на 5–6, причем в последние дни, когда горы заставили попотеть. В Тибете сброшу десяток, это точно! А месячишко этак на шестой я вообще никому ни в чем не уступлю.

Иногда донимают москиты. Вот сейчас весь чешусь, хотя только что помылся горячей водой на три раза. Давно использовал весь элиминатор Neways и салфетки. Мазь для массажа почти вся цела. Первые дни широко использовал детскую присыпку, а сейчас и она уже не нужна. Притерся. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Тайские полевые дороги вполне напоминают российские проселки

Попадаются очень пыльные дороги. Перед Бангкоком заболело горло. То ли мокрый искупался, то ли от пыли. Стал ехать в марлевой маске, которые тут широко используют многочисленные мотоциклисты. Горло постепенно прошло. В Бангкоке первый и последний раз случилось расстройство желудка. Причина не установлена, но этому предшествовал один весьма неприятный эпизод. Сидим, едим в кафе. Сзади подходит долговязый европеоид и, бесцеремонно тыча пальцем мне в тарелку, говорит примерно следующее: «Как можно есть эту гадость?». А ели мы очень вкусную жареную рыбу. Я абсолютно не суеверен, но тут явная иллюстрация сглаза.

Вспомнил еще один эпизод. Купались на диком пляже в Южно-Китайском море (Сиамский залив). Меня за бок обожгла медуза или водоросль (не успел рассмотреть). Кожа сразу покрылась прыщами на площади 10 на 10 см и зудела примерно 2 дня. Вот и все медицинские приключения.

Спать ложимся в восемь. С половины седьмого начинает темнеть. Делать просто нечего. Просыпаюсь обычно в 4–5 утра и лежу до общего подъема в 6.00. Дежурный встает в 5.00. Сплю хорошо. На днях утром похолодало до 16 градусов. Все замерзли и кутались в спальники чуть ли не с головой. Но впереди будет и Китай с высотами до 5100 м и температурой до минус 20–30. Туда Серега Симаков привезет теплые вещи.

ПО ДОРОГЕ В ТАК И САМ ТАК

Дальше из столицы Таиланда наш путь на север вел по Менамской низменности, лежащей в междуречье Чаопраи, Пинга и Ванга. Это самое жаркое место Таиланда. Второго марта в 15 часов температура воздуха достигла 38 градусов в тени. В последующие дни ночные температуры составляли 28–30, дневные – 34–36 градусов. Особенно ужасны душные ночи, которые из-за обилия гнуса приходилось проводить в герметично закупоренных палатках на совершенно мокрых спальниках. Утром, когда вылезаешь из палатки весь мокрый, то начинаешь мерзнуть, а температура – плюс 30–32! Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Плотина Нижнепингской ГЭС

Если в Южном Таиланде вдоль дорог практически непрерывно тянутся поселки, то севернее Бангкока, несмотря на близость столицы, плотность населения ниже. Огромные пространства низменности занимают зеленые рисовые поля со скучнейшим пейзажем. Менамская низменность – родина тайского риса.

Казалось, этот отрезок пути останется самым нудным. Однако, во-первых, за городом Накхон Саван посреди болот стали появляться причудливые скалы с храмами на склонах и островки леса, а, во-вторых, господствовавшая над Таиландом засуха вызвала многочисленные пожары. Появился даже невиданный ранее дорожный знак «Осторожно, миграция животных»: косуля, бегущая от языка пламени. Местами дым застилает дорогу, напоминая пожары на российских торфяниках.

Шестого марта мы приехали в город Так, административный центр одноименной провинции. Небольшой уютный городок расположен на левом берегу реки Пинг у подножия гор. В нем абсолютно нет небоскребов, много буддийских храмов, парков, озер, прудов и ресторанчиков. Городской пляж переполнен местным населением. Это явление мы наблюдаем впервые.

Городок Так нам очень понравился. Тихий и с очень вкусной едой. Мы покидали его 8 марта. О существовании Международного женского дня здесь, конечно, никто и не предполагал. Тем не менее, весь день мы поздравляли женщин, но поскольку они и так-то слабо понимали нас, то теперь, скорее всего, принимали экспедиционеров за конченых идиотов.

ПРИИНТХАНОНЬЕ

От Така мы уехали в настоящие горы. Без снега и льда, конечно, но со скалами, отвесами, дорожными серпантинами. В тот же день достигли индустриального гиганта Таиланда – Нижнепингской ГЭС. Электростанция имеет крупнейшую в Юго-Восточной Азии плотину высотой 46 метров и является гордостью тайцев. Сооружение впечатляет даже тех, кто видал Братскую ГЭС. Огромное водохранилище красиво вписалось в горный ландшафт.

Далее мы столкнулись с тем, что впервые дороги, обозначенные на картах, оказались грунтовыми. Более того, за поселком Хуахинок шоссе №1264 выродилась в пыльную колею, прыгающую вверх-вниз по склонам долины. Крутизна подъемов столь велика, что приходилось затаскивать велосипеды на себе. Через десяток километров дорога завела в глухой лес, разбежалась веером, и мы заблудились. Полдня ушло на преодоление десяти километров по лесным тропам. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Практически до всех населенных пунктов можно добрать по асфальту

Но даже здесь нам попадались тайцы, занятые какой-то работой. Лица их были необычно сосредоточенны, и они переговаривались друг с другом (а может быть, с боссами) по сотовым телефонам. В этом месте мы достигли южной границы знаменитого Золотого треугольника, территории на стыке Таиланда, Мьянмы и Лаоса, известной производством самого чистого в мире героина. Объемы этого производства также впечатляют. Доподлинно известно и то, что самый крупный подпольный завод находится в мьянмском городке Тачилек.

Двенадцатого марта совершили велосипедное восхождение на высшую вершину Таиланда – гору Интханон (2565 м). Главные достопримечательности на вершине – Бог, ступа и радар. Бог – изображение Будды, ступа – некий грандиозный культовый объект размером метров под 60 высотой и формой напоминающий кухонное приспособление для ручного взбивания яиц. Самая серьезная штука – радар, это огороженная колючей проволокой территория с угрожающими надписями типа «За фотосъемку – тюрьма!». За высоким забором стоит несколько строений и возвышается огромный белый шар.

Между прочим, на вершине Интханона – единственное место в Таиланде, где выпадал снег и регистрировалась отрицательная температура – минус 8 градусов. В горах и мы зафиксировали самую пока низкую температуру на маршруте – плюс 16. Не то чтобы замерзли, но в спальные мешки ночью кутались.

В горах у нас случился неожиданный казус: кончились таиландские рубли (непредвиденные оплаты за посещения заповедников), а обменных пунктов выше 500 м над уровнем моря нет. Два дня питались только рисом, бананами и ананасами. Желудки прошли полное диетическое очищение.

ЧИАНГ – МАЙ И РАЙ

Четырнадцатого марта мы прибыли в город Чиангмай, название которого можно перевести как «Много Цветов» или «Роза Севера». Тайский язык отличается тем, что одно и то же слово в зависимости от высоты и долготы тона и даже выражения лица может иметь совершенно разные значения. Впрочем, и наоборот. Слово одного значения в зависимости от смысла звучит различно. Например, местные рубли – баты. Если сумма маленькая, то деньги именуются просто «бат», побольше – «баат», когда речь идет об очень крупных суммах, то слово трансформируется в «бхааат» и произносится с трепетным придыханием. В общем, учить тайский язык – дело безнадежное…

Чиангмай – центр туризма Таиланда, город, гостеприимство жителей которого вошло в легенду. Кроме горных путешествий, здесь находится международный центр рафтинга (сплав по горным рекам) и несколько школ слонов. Последние запросто разгуливают по окрестностям города.

Европеоидов (белых) здесь больше, чем местных. Причем все европеоиды одинаково одеты (длинные шорты, неопрятные майки, сваливающиеся с ног сандалии, заплечные рюкзачки и болтающиеся на шее фотоаппараты), все на одно лицо, и все с брюшками различных объемов. Немудрено, что аборигены (да и мы, постепенно приближающиеся к ним) с трудом различают белых, как те – японцев или китайцев.

Проехав 160 км на север, мы совершили переход из «мая в рай» (из Чиангмая в Чианграй). На пути лежал перевал высотой 1061 м. Города располагаются на высотах 300–400 м над уровнем моря.

Северный Таиланд отличается от остальных частей королевства разношерстным национальным составом. Горная местность изобилует народностями, численностью едва превышающими 1000 человек. Наиболее экзотичны карены. У них существует обычай, согласно которому девочкам с момента рождения на шею время от времени надеваются металлические кольца. Это приводит к тому, что по достижении совершеннолетия шеи несчастных дам оказываются полностью закованы в металл и удлиняются раза в три от общепринятых размеров. Это считается эталоном изящества.

ЕДА

Приведу случай, произошедший со мной в городе Чиангмае (кстати, довольно типичный).

Несмотря на то, что город этот – туристский центр и все тут для европейцев и американцев, занесло меня в забегаловку, явно предназначенную не для туристов, с абсолютно англонеговорящим персоналом. После того как мы жестами выяснили, что мяса нет и есть только рыбные шарики, я заказал суп с этими фрикадельками. И еще попросил сделать мне яичницу. «О’кей!» сказала хозяйка и принялась за работу. Я порадовался, что все так быстро произошло, и сел ждать.

Каково же было мое удивление, когда, принеся мне тарелку супа, точнее, бульона (поскольку фрикадельки в нем не наблюдались при самом тщательном рассмотрении), хозяйка спокойно уселась болтать с приятельницей. Я пошел добиваться нужного результата. Насчет шариков она исправилась довольно быстро. С яичницей же все было гораздо хуже. Несколько попыток объяснить, чего я хочу, приводили к полнейшему непониманию, что, в свою очередь, вызывало недоумение у меня: вначале, казалось, все прекрасно поняли! В конце концов, пройдя к плите, я указал на яйца и на сковородку, и меня, наконец, поняли. Хозяйка моментально кинулась жарить яйцо. Пришлось еще некоторое время бегать за ней по кухне, пытаясь объяснить, что яйцо мне надо жарить далеко не одно. Когда же я сел есть свой супчик, кое-что прояснилось. Оказалось, что в стремлении мне угодить хозяйка разбила яйцо прямо в суп и слегка перемешала. Ну что же, неплохо! Вышел до крайности жиденький омлет с приятным рыбным запашком.

Вообще случай довольно типичный, и с нами не раз происходило нечто подобное, только в масштабах всей команды. Главное правило таково: если в ответ на просьбу нам начали что-то делать, ни в коем случае нельзя пытаться исправить или уточнить! Это обязательно приведет к путанице. Где-то на выезде из лабиринтов Бангкока случилось нам пообедать. Харчевни, как правило, выбираются по следующему принципу: когда более или менее подходит время обедать, Гере, чтобы он, не дай Бог, не усвистал далеко вперед, проскочив все возможные места обеда, дается команда: после такого-то километра останавливаться в первой же харчевне. Это единственный способ гарантировать обед вовремя и не доводить дело до его совмещения с ужином.

Так вот, мы уже поели. Нам подали воду со льдом. Но Саше смертельно захотелось чаю. Странно, но в Таиланде в отличие от той же Малайзии его практически не пьют, купить его можно только в супермаркете. В обычных магазинах, когда спрашиваешь о чае, тебя просто не понимают. Объяснить в столовой, для чего тебе необходим кипяток (мы стали приходить со своим чаем), почти невозможно. Как только Саша не изощрялся, показывая процесс кипячения воды: он надувал щеки, пыхтел как паровоз, разводил руками! В конце концов, к этому странному посетителю подошла официантка и вежливо забрала стакан со льдом. И… все! Так ничего и не принесли. Результат печален и закономерен.

ОБЩЕНИЕ

Человек вроде бы что-то понимает по-английски, ты ему что-то говоришь, он внимательно тебя слушает и кивает, говоришь нарочно очень медленно. Потом что-нибудь спрашиваешь, а он все так же внимательно на тебя смотрит и кивает. Оказывается, он совсем ничего не понял и все это время стоял просто так!

Ну вот хотя бы как Саша чай покупал (любовь его к этому напитку беспредельна). Огромный выбор: тысячи сортов. После долгих разговоров и обсуждений он выяснил, что в верхних рядах – зеленые, в нижних – черные. Взял снизу крупнолистовой. Сегодня утром пробовали заварить – зеленее не бывает!

Если проследить с самого начала экспедиции процесс общения, получается очень забавная вещь. Постоянно выделялись лидеры, максимально успешно общающиеся с аборигенами. В самом начале экспедиции таковыми были те, кто лучше владел английским. От Джохор-Бару до Куала-Лумпура и немного дальше, пока все местное население очень неплохо владело английским, процесс общения не представлял трудности и особого интереса. Дальше на север знание аборигенами английского ощутимо ослабевало. В какой-то момент полиглотов перестали понимать! Зато Саша, знавший только самые основные слова и практически не говорящий по-английски, вдруг стал запросто объясняться в придорожных магазинах и забегаловках. Все дело было в том, что уровень знания их и Сашин были примерно одинаковы.

Еще дальше, события развивались не менее интересно. К тому времени словарный запас участников экспедиции разросся, психологический барьер абсолютно снялся и процесс общения сильно усложнился. Например, Саша стал выражать свои мысли развернутыми предложениями. А уровень знания английского языка местных жителей все продолжал понижаться. Возникло явное противоречие, результатом которого стало опять же непонимание. К этому моменту мы уже изучили некоторое количество самых необходимых малайских слов и стали их активно использовать.

И тут мы въехали в Таиланд. Случилось страшное: английского языка не знает никто. Тайских слов не знаем мы. Те, которые были в путеводителе, не понимаются из-за неправильного придыхания (выяснилось позже)! Почти тупик. И тут произошло открытие: проще всего заказать обед, используя эмоциональную русскую речь. Если говорить на английском, то пока подбираешь слова и думаешь о построении предложения, все эмоции улетучиваются, а, говоря на родном языке, ты более эмоционален и как следствие более понятен.

На подъездах к Бангкоку мы расслабились – многие заговорили по-английски. А после Бангкока мы потихоньку заговорили по-тайски. То есть стали употреблять отдельные слова. Апофеозом стала покупка продуктов. Ходили Миша с Петей. Пришли, гордые:

– Нас поняли с ходу, даже не переспрашивали!

Покупали рис и сахар. Петя попросил «кха!» (сделав особенное придыхание) и «киа». Сразу все принесли! Правда, надо сказать, что рис – «кхао», и это не мелочь, даже зная, произнести его правильно почти невозможно, а «киа» – соль! Но принесли им именно рис и сахар!

Из высказываний местных самое удручающее – произношение цены. Это всегда «сып баат». В зависимости от длины «ы» и «аа», а также выражений и мельчайших гортанных оттенков, это может означать от трех до двухсот бат. Более крупные суммы, как правило, произносятся по-английски (даже если больше не знают ни слова). Для процесса торговли используется калькулятор. Кстати, очень удобно. Все происходит молча – раздаются только эмоциональные восклицания.

АЗИАТСКОЕ ПЬЯНСТВО

В Азии более, чем в других частях света, употребление алкоголя причисляется к осуждаемым обществом порокам, поэтому злоупотребляют им меньше. Именно с этим я связываю крайне малое количество аварий на дорогах, хотя дороги здесь подразумевают быструю и даже очень быструю езду, а график движения очень насыщен. Однако во второй же день в Таиланде нас угощали в какой-то деревне у трассы рисовой водкой. Выпивание водочки «на троих» в Таиланде не редкость. Я неоднократно наблюдал, как водители мотоциклов выпивали по ма-а-аленькой рюмке у придорожных харчевен, и тут же – за руль.

В Таиланде производят местные сорта виски (или лучше назвать их рисовой водкой) и рома крепостью 30–35 градусов. Часто их пьют, разбавляя водой, или сразу покупают разбавленное под названием «рисовое вино»; кстати, есть и ананасовое вино: и то, и другое около 15 градусов, однако по вкусу – разбавленная водка, или с сивушно-рисовым, или с ананасовым привкусом. В питии чувствуется влияние японских традиций: пьют спиртные напитки разбавленными и по чуть-чуть. Местная водка стоит 55–80 бат за пол-литровую бутылку.

Судя по редким специализированным отделам в супермаркетах, самыми престижными напитками считаются известные сорта виски и коньяка. Вино, хоть и присутствует в таких отделах, но стоит неоправданно дорого, и мне не довелось увидеть, чтобы его здесь покупали или где-то пили.

Чрезвычайное удивление у тайцев вызывают наши манеры при употреблении крепких напитков. Мне один раз посчастливилось увидеть местную водку в 40 градусов (она была не на витрине, а на столе у входа в магазин). При попытке ее купить продавец настойчиво пытался меня убедить купить напиток более гуманной крепости. Он махал руками, прикладывал руки ко рту и возносил глаза к небу.

Чаще всего пьют пиво. Неплохое местное пиво. В Таиланде выпускается пять сортов, и пиво даже экспортируется в ближайшие страны. Пиво стоит 30–80 бат (20–60 руб.) за бутылку емкостью 0,63 литра. Пиво обязательно продается холодным. В заведениях, где нет электричества, оно располагается в ящиках со льдом.

ТАЙКИ Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Петр Захаров – наш бессменный и гениальный фотограф

Большинство местных женщин имеет весьма некрасивые, по крайней мере, на мой взгляд, черты лица. Процент симпатичных женщин невысок. Но все же попадаются азиатские лица, пленяющие своей необычностью и, не побоюсь этого слова, красотой. Почти все обладают весьма привлекательными фигурками и приятными формами, что выгодно отличает их от европейских женщин. Все статистические наблюдения сделаны исключительно на улице и в общественных местах. Соответственно, надо вносить поправку на одежду.

Есть еще одна весьма приятная черта местных женщин (хотя это, по всей видимости, относится и к мужчинам). Они удивительно легко идут на контакт. Завести разговор, переходящий в длительное общение, вообще не представляется здесь проблемой! Причем даже религиозного вида девушки с головами, покрытыми платками (чуть ли не в парандже), охотно начинают общаться. Возможно, сказывается наша «иностранность». Но факт, без всякого сомнения, приятный.

Кроме того, тайские женщины все время улыбаются (недаром Таиланд именуют страной улыбок). Иногда даже закрадывается подозрение, что причина улыбок заключается в их недалекости. В силу незначительной образованности и тайского менталитета они, возможно, даже не подозревают о наличии тех или иных окружающих их проблем. Опять это мой субъективизм, но самое удивительное, что у них этому стоит… поучиться. Не являются ли наши многие проблемы следствием чрезмерной образованности. Горе от ума?

И последнее о женщинах. Если перед вами тайка ростом метр семьдесят и выше, то это трансвестит!

КЛИМАТИЧЕСКИЕ КАТАКЛИЗМЫ

Говорят, в Таиланде климат за последние 20 лет сильно изменился, что связано, в первую очередь, с массовой вырубкой тропических лесов. За это время площадь лесов сократилась с 30 до 10% от общей территории страны. Можно сказать, что погода стала непредсказуемой. Дожди идут и в сухой сезон, а температура на севере страны зимой поднимается до 30o, хотя раньше не превышала 20o. В то же время в Бангкоке в конце декабря – начале января в последние годы температура опускалась ниже 15o, чего раньше никогда не наблюдали. В горах Северного Таиланда недавно зафиксирован тайский суперрекорд – снег и минус 8o! Этому даже посвятили целый зал в Музее природоведения, созданном на вершине горы.

Точного определения сезона дождей не существует, это, так сказать, «плавающее» явление. Мы на второй день пребывания в Малайзии испытали воздействие тропическо-катастрофического ливня. Некоторые прибрежные улицы были на метр покрыты водой. Явление, видимо, редкое, так как множество припаркованных машин оказались затопленными. Однако с самого начала февраля мы не видели дождей.

В целом климат жаркий, даже очень, особенно это заметно в центральных районах, так как смягчающее действие океана здесь сказывается мало. Среди участников экспедиции появилась поговорка: «Здесь три сезона: жаркий, очень жаркий и невыносимо жаркий».

Сейчас мы настолько привыкли, что не предпринимаем особых мер для защиты от солнца. В первые дни кожа сгорала за считанные минуты. У меня, например, сгорели запястья – выше перчаток и ниже края рукавов рубахи. Кожа с волдырями через пару дней покинула свое привычное место. Было закуплено самое крутое средство от ожогов «Sunblock-45». Первое время невозможно было себе представить существование без этого препарата, сейчас же бутылочка валяется в самом дальнем углу рюкзака.

Для меня настоящим шоком было впервые увидеть, как на 40-градусной жаре рабочие, вынужденные целый день находится на солнце, были одеты в плотные, наглухо застегнутые одежды, на головах – шерстяные маски, как у агентов спецназа. У многих еще и вязаные шапочки. Такая форма одежды распространена повсеместно.

ЛЕВЫЙ БЕРЕГ МЕКОНГА

Долго искали пункт паспортного и таможенного контроля. На вопрос «Где пограничный пункт?» местные жители недоуменно пожимают плечами и указывают в направлении реки.

Затратив немало усилий, находим несколько строений, напоминающих ларьки, торгующие мороженым. Неприметные надписи на английском языке с орфографическими неточностями рассеивают наши сомнения: это действительно граница. По очереди просовываем в окошко свои паспорта, и через пару минут процедура паспортного контроля закончена. Никакой торжественности, никакого досмотра. В Таиланде никого не интересует ни наш багаж, ни наши рюкзаки, ни мы сами.

Штамп в паспорте – и мы свободны. На вопрос относительно парома через Меконг никто ответить не может. Зато стоит нам выйти на берег реки, как тут же со всех сторон владельцы длинных, узких моторных лодок начинают махать руками, подзывая к себе. За 150 бат любой из них готов с радостью переправить нас в Лаос.

Принимаем предложение и начинаем с некоторой настороженностью грузиться в одну из пирог. Велосипеды с рюкзаками на две трети нависают над утлыми бортами. В лодке можно только сидеть. Любые телодвижения выводят ее из равновесия и сразу же, повергают нас в панику. Отталкиваемся от берега. Мысленно оцениваю свои силы, ширину реки, скорость течения. В случае чего выплыву. Прикидываю ущерб от утонувшего велосипеда и рюкзака. Ущерб невосполним. На всякий случай берусь рукой за велосипед, хотя мысленно понимаю, что в случае переворачивания лодки это не поможет. Заводится мотор. Плывем. На ходу лодка становится гораздо устойчивее. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Вот так встреча!

Меконг – крупнейшая река Юго-Восточной Азии. Грязная, мутная, неторопливо несущая свои воды в океан. Вновь никакой поэзии. Пыльные, грязные, высокие берега по обеим сторонам. На правом берегу великой реки – левостороннее движение, на левом, лаосском – правостороннее, представленное МАЗами, УАЗами, ГАЗами и дорожными знаками, отвечающими российским стандартам.

Первый казус не заставил себя долго ждать. Заполнив таможенную декларацию и поменяв доллары на лаосские кипы, отправились в столовую. Когда я доедал что-то напоминающее плов, меня осенило: я забыл на таможне свой рюкзак с деньгами! Выплюнув рис, я кинулся к границе. Весьма озабоченный таможенник с моим рюкзаком в руке был искренне рад, что отыскался нерадивый хозяин потери. Для любителей статистики я выяснил, что денег в рюкзаке было столько, сколько скромный пограничник зарабатывает за 35 лет добросовестной службы!

КОЛЫМСКАЯ ТРАССА НА КАВКАЗЕ, ЗАСЕЛЕННОМ ТАДЖИКАМИ

Уровень жизни в Лаосе, по официальной статистике, уступает России и Таиланду примерно в 15–20 раз. За пограничным городком Хуайсай, в котором еще встречались каменные и кирпичные строения, потянулись убогие деревеньки с хижинами из плетеных стен и с крышами из пальмовых листьев. Эти сооружения стоят на сваях и по архитектуре напоминают домики, описанные в сказке «Три поросенка». Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Обитатели лаосской деревушки

Все импортные продукты невероятно дороги, среди лаосских поражает настоящая водка 40 градусов – приличное (мы уже успели попробовать) виски с дынным привкусом, красивая бутылка 0,7 л стоит 6000 кип (менее 20 рублей), и это в деревенском магазине! (Для сравнения, в том же магазине на эти деньги можно купить 10 яиц). Исходя из моих наблюдений в экспедиции, чем беднее страна, тем дешевле водка и сигареты.

Несметное количество детей в возрасте от 2 до 12 лет, выбегающих на дорогу, позволяет сделать вывод, что с воспроизводством в этих деревнях полный порядок. То, что все дети пыльные и оборванные, не удивляет. Удивляет, что многие из них просто голые. Голые дети 4–5 лет несут на спинах голых младенцев, не умеющих еще ходить. Последний раз я видел такое – и испытывал подобный шок – в 1980 г. в горном Таджикистане, в Фанских горах. Чтобы их слегка разогнать, я поднимал руки, растопыривал пальцы, делал дикую рожу и пел песенку:

Я злой и страшный серый волк,
Я в лаосятах знаю толк!

Взрослое население относилось к нам более сдержанно, хотя и всегда отвечало на приветствия. Мужчин в деревнях почти нет, а все женщины детородного возраста беременны. Несомненно, у Лаоса есть будущее!

Если пытаться описать Лаос, проводя российские аналогии, то это наш Западный Кавказ, по которому проходит Колымская трасса, заселенная нищими таджиками из высокогорных кишлаков.

В Лаосе собственно и началась настоящая экспедиция. Крутейшие подъемы заставляют вести велосипеды вручную, на спусках колеса вязнут в песке, вырываются тормозные колодки и спицы, лопаются покрышки, появились трещины в подседельных трубах и рамах. Резко возросло количество падений. Дорога напоминает пыльное море, посреди которого, словно острова, возвышаются отдельные валуны. За день удается одолеть 40–50 км при средней скорости чуть более 10 км в час. Дневное ходовое время сократилось еще из-за отсутствия придорожных харчевен. Обед приходится готовить самим на примусах, а это довольно продолжительное занятие.

Обступающие дорогу леса выглядят по-настоящему дикими. Не то, что в Таиланде! Примерно такими изображают джунгли на картинках в учебниках географии. С исполинских деревьев свисают лианы, с земли поднимаются испарения. В траве шуршат змеи, грызуны и еще какие-то твари.

Напомню, что северные земли Лаоса – лихие места, поскольку относятся к Золотому треугольнику – одному из крупнейших мировых подпольных производителей опиума и героина. Хорошим тоном считается ездить по местным дорогам, вооружившись автоматом Калашникова. Тайские дальнобойщики, вывозящие из Лаоса уголь, ездят по три человека в кабине и колоннами. Иностранные туристы стараются останавливаться на ночлег в буддийских храмах и монастырях, где, как они полагают, единственное безопасное место в этой стране. Мы же достаточно бесцеремонно спим прямо под лианами тропического леса или на высохших рисовых чеках.

Двадцать третьего марта температура в лаосских горах упала до 13 градусов, пошел противный холодный дождь – природное явление, не виданное нами уже почти 40 дней. Моментально реки вышли из берегов, и пересечение любого малозаметного накануне ручейка превратилось в серьезную проблему, поскольку мостами лаосская земля не богата.

Наконец, 24 марта экспедиция достигла городка Луангнамтха, затерянного на севере Лаоса. Это центр одноименной провинции, перевалочный пункт наркокурьеров и любителей опиумно-героинных развлечений. Здесь на удивление много европеоидов. Интернета нет. Электричество в городе включается вечером на 4 часа. Все время ушло на ремонт велосипедов, покалеченных горными грунтовками.

СЛУЧАЙ С «КИТАЙЦЕМ»

В Лаосе со мной произошел самый крупный конфуз в экспедиции. Во двор нашего гестхауза зашел полный мужчина с не характерной для лаосца светлой кожей.

– Смотрите, – заорал я, – наверняка этот толстяк – китаец!

Через пару минут «толстяк» подошел к нам и на чисто русском языке вежливо сказал:

– Простите меня, пожалуйста. Я проходил мимо вас и понял, что вы из России.

Мне стало как-то не совсем удобно, а «китаец» продолжал:

– Я десять лет учился в вашей замечательной стране. Как я ее люблю! Но с 1986 года в ней не был. Как вы живете? Что происходит с Россией? В Лаосе о России почти ничего не слышно.

Поклонник нашей страны рассказал много интересного. В частности, туристов сюда привлекает, главным образом, дешевый опиум (не принял ли он нас за наркоманов?), кроме него, Лаос кормится за счет экспорта леса и кофе. Больше страна, за исключением табака и спиртного, ничего не производит. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Дороги в Лаосе не так хороши как тайские

Вечер с лаосцем был приятным, но чувство неловкости меня так и не покинуло. Кончилось тем, что я пошел на футбол. На городском стадионе Луангнамтхи проходил финальный матч на Кубок провинции. На двух форвардов гостей приходилась одна пара бутсов. У правши обувка была надета на правую ногу, у левши – на левую. Большинство прочих играло босиком. Полуобутая связка раз за разом прошивала оборону хозяев, и, наконец, минут за десять до конца матча левша забил единственный гол. Гости победили со счетом 1:0, и недавние соперники в обнимку со зрителями пошли в ресторан.

ТАМОЖНЯ ДАЕТ ДОБРО

Единственный переход между Лаосом и Китаем находится в 60 км к северо-востоку от лаосского селения Мыт Кханг Даеу. Граница проходит строго по водоразделу большого горного массива, в месте перехода – перевал высотой около 900 м. Между Китаем и Лаосом проходит нейтральная полоса шириной около одного километра. Покинув самую бедную страну в регионе, устремляемся в страну с самым большим в мире населением. С Китаем связано большее количество наших страхов и проблем, чем со всеми другими странами вместе взятыми. Первую проблему ожидаем прямо сейчас.

По информации, полученной еще в России, провоз велосипеда в Китай облагается пошлиной в размере $500–1000. Учитывая то, что в Малайзии эти велосипеды обошлись нам в $60–70, а после мы проехали на них уже 3500 км, становится абсурдной уплата любой пошлины за их провоз. Проще говоря, мы приготовились выбросить наших стальных друзей и в Китае купить себе новых. Вторую проблему ожидали в прохождении таможенного контроля, в потрошении наших рюкзаков с целью нахождения в них вещей, не разрешенных к ввозу в страну.

Проехав контрольно-следовую полосу, обелиск государственной границы и двух пограничников в кедах у шлагбаума, попадаем в Китай… Поднебесная империя, Срединное царство. Страна, в которой проживает пятая часть населения планеты. Обитель победившего социализма, но в отличие от других социалистических стран переживающая небывалый экономический бум.

Переход состоялся на удивление просто, даже как-то буднично, вопреки предсказаниям «знатоков» о лютых нравах китайских пограничников. Минут пять мы заполняли пограничные бланки, таможенного досмотра не было вообще, никто не пытался взимать пошлины с велосипедов. Две печати в паспорт – и все! Пограничник выглянул из будки, посмотрел на наши запыленные лаосскими дорогами рюкзаки и не подходил к ним ближе, чем на три метра.

Официальных обменных пунктов не видим, но меняем все имеющиеся в наличии лаосские кипы у уличных валютчиц. Курса не знаем, да он и не имеет значения. Знаем одно: в двухстах метрах от границы лаосские фантики не будут нужны никому. Совершив обмен, становимся обладателями 69 юаней. Как выяснилось потом, нас надули, подсунув вместо нескольких юаней купюры достоинством в 10 раз меньше – джао. Огорчение улетучилось в первом же магазине. Цены в Китае сказочно низкие! Эта страна – рай для любителей поесть, а уж про выпивку и говорить нечего. Абсолютно недоедаемый обед стоит 3–4 юаня (11–15 рублей), поллитровая бутылка водки – 2 юаня (7 рублей 40 копеек)! При этом она 60-градусная и обладает специфическим, присущим только китайским водкам ароматом.

САМОДОСТАТОЧНАЯ ПОДНЕБЕСНАЯ

Первые километры пути по Китаю показали, что даже приграничные области разительно отличаются от Лаоса. Хорошая асфальтовая дорога, обсаженная побеленными деревьями с разметкой и бордюрами. В деревнях везде электричество, плетеных домиков уже не увидишь. Очень интересно смотрятся китайские дома: большие деревянные сооружения с островерхой черепичной крышей. Дома на сваях, первый этаж может использоваться для хозяйственных нужд. Постройки стоят очень близко друг к другу, крыши почти смыкаются над улочками, образуя своеобразный навес.

Южная провинция Китая Юньнань считается малозаселенной. В путеводителе «Ле Пти Фюте» говорится: «К дороге подступает нетронутый тропический лес, в котором полно питонов и тигров…». Все это неправда! Каждый клочок земли, пригодный для выращивания сельскохозяйственных растений, обработан, все носит отпечаток кропотливой и многолетней заботы. Крутые склоны нарезаны террасами с системой каналов и водотоков.

Хотя горы постепенно становятся выше, они по-прежнему полностью окультурены. В самых невероятных местах на склонах китайцам удается выращивать рис и другие фрукты и овощи. Невозделанными остаются только галечные берега рек и наиболее крутые склоны гор, на которых сохраняются первозданные леса.

Термин «перевал» как нечто труднодоступное и романтичное для Китая не существует, поскольку любая перевальная местность обязательно заселена, если она пригодна для обработки или животноводства. Некоторые населенные пункты (например, город Дунчжай) расположены практически на гребнях хребтов, спускаясь улицами в долины разных рек.

Наша езда представляет собой последовательный набор высоты с 800–900 метров над уровнем моря до 1500–1700 и потерю до тех же 800–900 метров. То есть, переходов по 5 длительностью 35–40 минут мы лезем вверх, вызывая подлинное удивление (китайские велосипедисты на подъемах идут пешком) со скоростью 5–10 км в час, затем следует головокружительный спуск, и снова 2–3 часа карабканья вверх.

Проблем с ночевками в полевых условиях у нас нет. За это спасибо абсолютно не навязчивым китайцам. Идет ночью вдоль реки парочка с фонариком, натыкается на нашу палатку, обходит ее, как будто она всегда здесь стояла, и идет дальше. В Таиланде же, например, если кто-нибудь из соседней деревни обнаруживал нас – хана: все способное перемещаться население приходило к нам в гости, окружая лагерь плотным кольцом. Попробуйте сходить в туалет!

Китайцы представляются абсолютно самодостаточными. То, что происходит за пределами Китая, их совершенно не волнует. На вопрос «Откуда вы?» Гера разворачивает российский флаг и показывает его. Следует убийственное высказывание: «А, да вы из Америки!» Можно не знать флага России, поскольку ему десять лет, но казалось, что звездно-полосатое полотнище США знают все.

Еще пример. Миша покупает в магазине рис. «Сколько стоит?» – спрашивает он. Пожилая продавщица пишет ему стоимость иероглифами, включая цифры! Она и предположить не может, что существует кто-то на свете, не понимающий этих привычных значков!

ОБ ИЕРОГЛИФАХ

Средний китаец пользуется примерно тремя тысячами знаков, ученые знают до 6000. Китайское письмо не является фонетическим. Каждый иероглиф обозначает какой-то относительно простой предмет в целом. Совокупность иероглифов ассоциативно обозначает более сложные предметы.

Китайцы из разных районов страны одинаково поймут смысл написанного, но при этом могут прочитать его совершенно по-разному и не понимать друг друга на слух. Видимо, именно поэтому китаец, не понимая, что ему говорят, тут же начинает писать иероглифами.

Многие попытки реформировать письменность, перейдя на фонетическое письмо с использованием латинской или иной транскрипции, успеха не имели. И, вероятно, не будут иметь. Китайцы умудрились компьютеризировать иероглифы. Правда, клавиатура, на каждой кнопке которой указано по 10–12 мельчайших иероглифов, выглядит диковато. Те же значки, что не поместились напрямую, вызываются по команде типа «Вставить символ».

Все дорожные знаки и указатели выполнены, естественно, исключительно иероглифами. Крайне редко они дублируются латинскими буквами. Но и это полбеды. Хуже другое: каждый населенный пункт имеет не по одному названию. Например, административный центр автономного округа Сишуаньбанна имеет следующие названия: Цзинхун, Чангтонг и Банна. Если на указателе дается одно название, а в атласе или на карте – другое, то это полный капкан для путешествующего по Китаю.

ЭТО ЦЕЛАЯ ПЛАНЕТА

Китай не похож ни на одну другую страну. Да это и не страна, а континент. А, может и планета! Здесь сочетается невозможное. В книжных магазинах продаются портреты Маркса, Ленина, Сталина. Во многих общественных местах представлен Мао Цзедун, его же портрет украшает стоюаневую купюру. При этом все китайцы помешаны на демонстрации благополучия: престижные иномарки, сверкающие многоэтажные офисы. Хорошим тоном считается заказать себе на обед 8–10 разных блюд, поковырять в каждом палочками и оставить 90 процентов пищи, благо, Китай – самая дешевая из виденных нами стран.

Еще нам показалось, что китайцы, живущие целыми городами за пределами Китая (например, Джорджтаун в Малайзии), – больше китайцы, чем жители КНР. Если в Джорджтауне полно пагод, то в Китае мы не видели пока ни одной. Они, похоже, серьезно пострадали в период Культурной революции. В доме у каждого малазийского китайца развешаны и расставлены амулеты, свечи, зеркала, отражающие зло согласно теории фэн шуй, и другие религиозные предметы. Ничего похожего в Китае почти нет. Китай совершенно лишен благовоний, отличающих китайские кварталы всех городов Малайзии и Таиланда от других районов.

Еще несколько наблюдений.

1. Сразу бросается в глаза, что все холмы снизу доверху возделываются террасами. Их ухоженность (или даже вылизанность) напоминает образцовые участки в наших садово-огородных товариществах.

2. Водители на дороге беспрерывно сигналят, что несколько раздражает.

3. Наше появление не вызывает того бурного придорожного психоза, что был во всех предыдущих странах. Китайцы абсолютно не назойливы, чего нельзя было сказать о жителях, например, Таиланда. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Китайцы пообедали...

4. Шок вызвало поведение китайцев в местах общественного питания. Весь мусор, объедки, палочки, салфетки они бросают на пол. Туда же смачно плюют и громко сморкаются.

5. Весь Китай живет по одному времени, здесь нет часовых поясов (удивительно для такой огромной страны).

6. С 12 до 15 часов в Китае не работает никто. Но сиеста не занята сном. Все играют: в карты, шашки, традиционные китайские шахматы, маджонг. Причем все играют на деньги и весьма эмоционально. В игре соблюдается полное равноправие полов, что непривычно, ибо в России я никогда не видел, чтобы женщины «забивали козла».

7. Китайцы очень трепетно и нежно относятся к детям. Они всегда при них. Можно видеть картину, как молодая мама с ребенком за спиной орудует тяпкой на крутом склоне или как отец с двумя-тремя детьми едет по своим делам на велосипеде.

8. Портрет китайца примерно таков: пиджак и брюки, на поясном ремне болтаются ключи, телефоны, ручки, зажигалки. Штанины брюк закатаны сантиметров на 10–15. Шлепанцы надеты на босые ноги. На мизинцах рук китайцы отращивают длиннющие ногти. Жители Китая мастерски плюют и сморкаются прямо под ноги. Носовые платки в Китае не используются.

9. У китаянок, в большинстве обладающих очень хорошими фигурами, в моде красные пиджаки и джинсы голубого цвета, расшитые цветочками. Однако, на мой взгляд, короткие юбки, особенно у велосипедисток, делают их весьма привлекательными.

10. Между собой китайцы разговаривают очень громко, почти орут, напоминая наших родных лиц кавказской национальности.

11. В Китае уважают богатых, что для россиянина, коим я являюсь, совершенно дико! В этой стране с суровыми законами практически невозможно нажить капитал нечестным путем, поэтому богатый человек становится таковым благодаря своему таланту, трудолюбию и усердию.

12. Все едят палочками. За два дня привыкаем к палочкам и мы.

ТРАГЕДИЯ НА СПУСКЕ

Все эти впечатления улетучились в момент, когда 29 марта на крутом спуске к городку Менгянь попал под машину Саша Еременко. В результате этого происшествия он получил травмы ног (перелом и вывих). Благодаря эффективной помощи страховой компании «УралРос» удалось оперативно решить вопрос о возвращении Александра в Россию.

Последние 3–4 дня перед аварией Саня был какой-то вялый. Мне даже показалось, что он устал и ищет повод прекратить путешествие. Ищет, но не находит. А 29 марта на последнем переходе (до ночевки оставалось проехать 7 км) был крутой спуск с петлями серпантина. Я боюсь таких спусков и еду почти полностью на тормозах. А Саня несся, как бешеный (это я наблюдал и ранее). Роковую роль сыграло то, что дорога была совершенно пустынной. Если бы по ней шел непрерывный поток встречных машин, трагедии не случилось бы. На правом повороте Саша в него не вписался и вылетел на полосу встречного движения. А по ней на перевал ползли два здоровенных синих грузовика «Dong Feng» китайского производства (похожи на наши КамАЗы). Скорость грузовиков была максимум 15 километров в час. Когда Саня их увидел, он, чтобы избежать лобового столкновения, стал падать на бок. Тормозящий первый грузовик проехал передними колесами по велосипеду и Саниным ногам и остановился. Это я пишу со слов Саши, которые соответствуют полицейскому заключению. (Саша ехал последним, потому что перед спуском останавливался, чтобы – черная ирония – проверить тормоза). Шофер тут же по сотовому телефону (молодец!) вызвал «скорую» и полицию. Минут через 10 они пронеслись мимо нас, ничего не подозревающих.

Что было дальше? Спустя 15–20 минут после случившегося Сашу на специальной машине доставили в госпиталь. Доставить-то доставили, но… У населения – сотовые телефоны, а в больнице отсутствуют какие-либо медикаменты. Сами ставим обезболивающее, накладываем шины. Местные власти, обеспокоенные происшествием, вызывают «скорую» из расположенного в 25 км райцентра Цзинхун. Там делают снимки, накладывают на левую ногу гипс. С правой сложнее. Нужна операция. Если ее делать в Китае, то еще 10–15 дней Александра нельзя будет транспортировать в Россию. Переговорив с лечащим врачом и посоветовавшись с Сашей, решаем отправлять его в Россию, и чем раньше, тем лучше.

В больнице Саню больше всего беспокоило, чтобы известие о травме не попало в СМИ. А когда он понял, что это невозможно, он попросил, чтобы «хотя б грузовик не упоминали – упал, да и все…» Так я и сделал. Но из третьих уст (от страховой компании) журналисты пронюхали про «Dong Feng», и началось… «Участника экспедиции сбил китайский грузовик!». Далее: «Еременко находится в тяжелейшем состоянии, и без сопровождающих его в самолет не берут!» (вывод сделан на основании информации о том, что страховой компанией забронировано три билета на рейс). И т.д., и т.д.

Путь самолетной транспортировки следующий: от Цзинхуна до Куньминя, от Куньминя до Пекина и от Пекина до Москвы. Вроде бы, все просто, но…Огромные финансовые проблемы вылезли неожиданно. Саша лежачий больной, и для его перевозки в самолетах на него нужно покупать три билета. Вот так. Сашка один, а билетов три, не считая сопровождающих. Сашка держится молодцом, несмотря на сильную боль. В России его уже ждут врачи, ждут друзья. Первого апреля Александр благополучно долетает до Москвы, где его встречает «скорая» помощь и отвозит в клинику Склифосовского.

Если говорить честно и жестко, то Саня своей неаккуратностью поставил экспедицию в трудное финансовое положение, ибо его эвакуация принесла огромные непредвиденные расходы. Если говорить цинично, то этот эпизод привлек к нам повышенное внимание. Теперь «Сотый меридиан» именуют экстримом, и сообщения о нас попадают на новостийные ленты многих телеканалов, информационных сайтов и газет. Ну, дай Бог, о нас постепенно снова забудут, а новых поводов мы не дадим!

В ГЛУБЬ КИТАЯ

Те же спуски, те же подъемы. Надо отдать должное китайским проектировщикам дорог. Дороги проложены настолько оптимально и грамотно, что при подъемах почти не устаешь, а про то, чтобы слезть с велосипеда и катить его в гору, как это неоднократно было и в Таиланде, и в Лаосе, никто даже не помышляет.

Движемся на север, становится холоднее. Мы еще не пересекли северный тропик, а по утрам температура опускается до 8–10 градусов. Ночью кутаемся в спальники, с палатки тент уже не снимается.

На следующий день пошел дождь. Промокнув на первой же ходке, так и едем мокрые. Сегодняшняя дорога снова отличается от вчерашней. Едем по брусчатке. Вновь, можно сказать, повезло. Трясет, но зато грязи меньше.

Местные жители удивляли сегодня два раза. Первый раз нас, промокших и озябших, на одном из перекуров, напоили горячим чаем. Просто так, без всякой просьбы. Второй раз – на обеде. Смотреть, как мы едим, собралось человек пятнадцать. Они стояли, заглядывая нам в рот до тех пор, пока Гера не включил ноутбук и не поставил на автоматический просмотр все фотографии, сделанные за время экспедиции. Интерес к нам сразу иссяк, и обед мы заканчивали в гордом одиночестве.

Ирригационные сооружения безукоризненны. Река по долине почти не течет. Вся ее вода по сложнейшим каналам направляется на поля и каскадом стекает с одной террасы на другую. В те редкие минуты, когда солнце ненадолго выходит из-за туч, рождается ослепительная феерия света и музыки. Стекающие с террас ручьи создают неповторимую мелодию. До горизонта все блестит и журчит. И дождь, и плохая дорога воспринимаются после этого праздника красок как нечто, не заслуживающее внимания.

Сплошные рисовые поля сменяются участками, засеянными различными культурами: это и кукуруза, и капуста, и китайский салат. Появляются злаковые: пшеница, ячмень. Вдоль обочин растут бананы и кокосы, но никто их не продает. С грустью обнаруживаю, что с момента выезда из Таиланда мы почти не ели фруктов. На традиционные перекусы используются булки и печенье. При всем этом физические нагрузки возросли сильно.

Овощи встречаются чаще. Это, в основном, капуста и помидоры. Но по какому-то злому стечению обстоятельств, как только решаем закупить продукты на ужин, в магазинах ничего нет. На ужин едим рис с просто адской тушенкой, в которой мяса не более 15%, все остальное – жир и вода. На завтрак – лапша с каким-то сильно обезжиренным молоком, у которого ни вкуса, ни цвета. С покупкой всего этого тоже возникает масса проблем, особенно с рисом.

В магазинах рис почему-то не продают. Видимо, китайцы закупают его где-то оптом в других местах. Поэтому рис приходится покупать в придорожных харчевнях. И грустно, и смешно. Как можно объяснить людям, не понимающим ни по-русски, ни по-английски, что не хочешь у них есть, а желаешь купить сырой рис и увезти его с собой? Пантомима длится по 15–20 минут. Иногда это доставляет обоюдную радость и смех. Иногда, когда времени не хватает, это раздражает. Обычно все пантомимы заканчиваются одинаково. Идешь в дом и, открывая все ящики, кладовки, хранилища, ищешь большой мешок риса. Нагребаешь из него килограмма два. Платишь один юань (3 рубля 70 копеек) и с чувством выполненного тяжелого долга, едешь дальше.

Смешной случай произошел на въезде в Дзингу. Перед самым городом остановились на перекур. Гера достал свою рогатку, купленную еще в Таиланде, и начал расстреливать камнями лежавшую на склоне, метрах в тридцати, пивную бутылку. Долго стрелял. Даже попал один раз, но не разбил. Едет мимо китаец на мотоцикле – седой уже, солидный, в пиджаке. На вид лет 50–55. Подъехал. Остановился. Понаблюдал за Гериными действиями. Попросил у Геры рогатку. Ну, думаем, сейчас по пальцу долбанет. Взял китаец первый попавшийся камень и с первого же выстрела засадил в середину бутылки. Мишень – вдребезги. Гера в шоке, мы в экстазе, стоим и хлопаем в ладоши. Китаец отдал рогатку хозяину, сел на мотоцикл и, довольный удачным выстрелом, укатил. Продолжаем движение, а в голове – мысль: не он ли в 60-е годы воробьев, по указу великого Мао, отстреливал.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕПОНЫ

Город Дали, в котором завершился первый этап экспедиции, очень популярен среди туристов благодаря очаровательному пейзажу, мягкому климату и гостеприимству народности бай. Дали с населением в 300 тысяч жителей расположен на высоте 1965 м над уровнем моря на берегу озера Эрхай, вытянувшегося вдоль хребта Цаньшанских гор почти на 50 км.

Дальше путь экспедиции должен пролегать через загадочный Тибет. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. Лагерь на вершине придорожного холма

Но... ввиду ухудшившейся, по мнению руководства КНР, политической обстановки в Тибете, являющемся автономным районом Китая, его границы закрыты для пересечения на неопределенный срок как для жителей Китая, так и для иностранцев.

Тибет вроде бы борется за независимость, вплоть до отделения от Китая. Автономный район представляет собой для КНР занозу в теле, примерно такую же, как Чечня для России. До 1950 г. труднодоступный Тибет во главе с далай-ламой был де-факто независимым государством (формально – под юрисдикцией Китая). В 1950 г. Народно-освободительная армия Китая беспрепятственно вступила в Тибет, поскольку его жители надеялись на демократические свободы при китайском правлении. Однако со временем надежды улетучились, и в 1959 г. в Тибете вспыхнуло восстание, которое было жестоко подавлено. В результате физического уничтожения и массовой эмиграции население Тибета сократилось с 6 до 2 миллионов жителей. Далай-лама эмигрировал в Индию.

Предпринятые нами попытки еще в России получить официальное разрешение китайских властей на въезд в Тибет успеха не имели. Впрочем, одна китайская турфирма объявила о своей готовности организовать наш въезд в Тибет, но запросила при этом 6000 долларов США. В сложившейся ситуации попасть на территорию Тибета можно только из Непала. В связи с этим экспедиции для ее продолжения не остается ничего, как совершить перелет по маршруту Куньмин (административный центр провинции Юньнань) – Бангкок (столица Таиланда) – Катманду (столица Непала).

КУНЬМИН

Первый крупный город на территории Китая, в который мы попадаем. Центр провинции Юньнань. Население – около двух с половиной миллионов человек. Современный красивый город с обилием небоскребов: это здания банков и правительственных учреждений.

Архитектура прошлого теряется в глубинах современных застроек. Исторических памятников, культовых сооружений (монастырей, пагод) не видно. Широкие главные улицы забиты транспортом и велосипедистами. Параллельно главной дороге идет дорога (не дорожка, а именно дорога) для велосипедистов. Их великое множество. Мотоциклов не видно совсем. На основе велосипедов сообразительные китайцы придумали массу средств передвижения. Это и просто велосипеды с прицепом, и трехколесные сооружения с большими коробами, где спереди, где сзади. Широко распространены велорикши. Пассажирские места могут быть и одиночными и двойными и располагаться как сзади, так и с боков.

Все первые этажи домов – лавки. Их бессчетное количество. Торгуют всем подряд. Почти нет уличной торговли с лотков, поэтому по улицам можно передвигаться спокойно в отличие от Бангкока, где днем по улицам просто не пройти.

Основной вид городского транспорта – автобусы. Их много, и ездят они очень часто. Не меньше половины водителей автобусов, впрочем, как и такси, – женщины. Больших пробок нет. На улицах много регулировщиков, которые быстро разруливают возникающие заторы. Книга Широко шагая. Сотый меридиан. В Национальном парке «Stone Forest»

Гул в городе невообразимый. Несмотря на дорожные знаки (подача звукового сигнала запрещена), гудят все и всегда. Гудят, когда попадают в затор, когда хотят перестроиться в другой ряд, когда под колеса лезут велосипедисты, когда хотят поприветствовать друг друга. Долго не можем привыкнуть к этому шуму. Нас это раздражает, китайцев – нет! Вот женщина-водитель едва успела затормозить, посигналила и, улыбаясь, едет дальше. У российских водителей я такого не замечал. Мы более нервные.

Вдоль канала, застроенного с обеих сторон элитными жилыми домами, собираются пенсионеры. Поставив на стоянку свои старенькие велосипеды, они компаниями по 5–6 человек сидят и играют: кто в карты, кто в маджонг. Их много. И среди них много женщин. Играют азартно, увлеченно. Рядом танцуют: одни бабушки и дедушки разучивают вальсы, другие пляшут под музыку национальные танцы. Им весело.

Город чистый. Обилие урн просто не позволяет бросить мусор мимо. И жители Куньмина, видимо, к этому привыкли. На улицах никто не мусорит и не плюет, зато в бесчисленных харчевнях разного уровня все по-прежнему сплевывают, сорят и сбрасывают остатки пищи под стол. Велика сила привычки.

КАТМАНДУ

Катманду встретил нас концом ливневого шторма. В Непале повышены меры безопасности. Дело в том, что после расстрела королевской семьи год назад в стране активизировалась левая экстремистская оппозиция – так называемые «маоисты». Под страхом терактов (в день нашего прилета в городе прогремели взрывы, на воздух взлетел автобус) они заставили деловое население города принять участие в объявленной ими недельной всеобщей забастовке. В связи с этим на улицах Катманду можно встретить армейские и полицейские патрули с оружием и пальцами на спусковых крючках. Ставни и жалюзи всех лавок, магазинчиков и офисов, особенно выходящих на главные улицы, полузакрыты. Однако перед каждой лавочкой сидит или стоит кто-нибудь, и если вам что-то надо, вас обязательно проведут внутрь и обслужат. Такая вот «непальская» забастовка.

Город, с окрестных склонов которого открывается шикарная панорама заснеженных Гималаев, весьма необычен. Улицы Катманду – типично индийские, очень узкие, переполнены пестрой публикой в самых разных нарядах. По ним умудряются в обоих направлениях сновать и велорикши, и мотоциклы, и автомашины. На этих улицах происходит вся жизнь народа, здесь и моются, и готовят пищу, и стирают, и торгуют всем, и ремонтируют все что угодно. Здесь на каждом углу и в каждом дворике соседствуют индуистские храмы и часовенки, буддистские ступы и ступки. Ощущаешь себя окунувшимся в средневековье. Кажется, Катманду был таким же 100, 200 и 500 лет назад. Здесь есть новые постройки, но все они выдержаны в традиционном стиле, характерном для архитектуры Индии. Почему-то полностью отсутствуют филиалы крупнейших банков, обитающие обычно в высотных зданиях из стекла и бетона и имеющиеся в любом захолустном райцентре Китая.

Одно из самых сильных и не самых приятных впечатлений – просто попрошайки или попрошайки под видом продавцов какими-то мелкими безделушками. Где бы вы ни были, где бы ни остановились, через секунду уже пара-тройка человек просит у вас денег просто так, и еще пара-тройка пытается вам продать какие-то совершенно дурацкие и непонятные вещицы. Если вы решили купить на улице сувенир и при этом не скинули названную торговцем цену раз в пять, имейте в виду: вас сильно надули. Навязчивость торговцев беспредельна. Они могут идти за вами, хватая за руки, целый час. При этом цена на товар уменьшается – не поверите – в 100–200 раз. На них не действуют ни вежливость, ни грубость, ни просьба о пощаде, ни попытка спасаться бегством. Цыгане на улице Вайнера в Екатеринбурге отдыхают…

– Ладно, – наконец, соглашаетесь вы, – но у меня только 10 рупий!

– 10 рупий? О’кей! – радостно соглашается торговец, просивший пятью кварталами ранее 1000!

Индустрия туризма здесь также совершенно неповторима. Наряду с традиционными посещениями храмов, музеев и т.п., заплатив 75 рупий (30 рублей), любой желающий может присутствовать на традиционной церемонии сжигания усопших. На берегу реки на высокой каменной тумбе укладываются дрова, поверх них располагается труп. После завершения кремации все остатки от данной процедуры сбрасываются в реку, где ими живо интересуются многочисленные обезьяны. Прямо напротив расположена школа, а по набережной в ходе мероприятия совершенно спокойно расхаживают молодые мамы с детьми.

TO BEIJING!

В Китайском посольстве длинная очередь. Многим нужны визы в Китай. Ни в коем случае нельзя в анкете указывать в качестве цели посещения Тибет или Лхасу! Пишем – «Beijing». (Оказывается, так во всем мире именуют Пекин). Хотя всем ясно, что из Катманду можно попасть только в Тибет и вся разноязычная толпа именно туда и стремится! Но таковы правила китайской игры.

Подходим к окошку.

– To Lhasa? – с хитрецой спрашивает китайский чиновник.

– No, no! To Beijing! Sixty days, please!

– From Beijing to Russia?

– O’key!

– O’key!

Наши документы принимают, как и у всех прочих. Чиновник пишет на всех анкетах «60 дней» вместо полагающихся тридцати. В Москве шестидесятидневную визу получить не удалось в течение нескольких месяцев обивания посольских порогов, а в Катманду этот вопрос решился за 1 час!

Визы получены, велосипеды восстановлены, и куплен один новый – за 60 долларов. Через туристское агентство приобретены «пермиты» (пропуска на маршрут) в Тибет и машина сопровождения с «офицером связи». Со слов представителей агентства, без «офицера связи» и машины сопровождения, за которых, естественно, надо платить, китайские пограничники в Тибет из Непала не пропустят. Заметим, что путь с севера из города Голмуд, провинции Цинхай, как показало наше путешествие, абсолютно открыт, что радикально не соответствует общеизвестным фактам о недопустимости попадания иностранных граждан в Голмуд. За все время движения из Лхасы на север у нас ни разу не проверяли ни паспорта, ни «пермиты», которые, как нам говорили, полагаются при передвижении по любой части Тибета. Все встретившиеся нам полицейские радостно приветствовали нас на своих немногочисленных постах.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАТОСФЕРУ, ИЛИ ПОДЪЕМ В АД

Тибетский этап экспедиции «Сотый меридиан» сразу берет с места в карьер. Уже на второй день начинается самый длинный в мире непрерывный подъем автодороги от непальского поселка Долалгата (540 метров над уровнем моря) на перевал Тангла (5050 м) через главный Гималайский хребет. На протяжении 156 км дорога набирает свыше четырех с половиной километров высоты! Здесь экспедиционеров поджидают пропасти, ущелья, отвесные скалы, тоннели и многое другое. Здесь же, между поселками Кодари и Цзангму, расположена непальско-китайская граница.

Краткая хроника подъема (или, если хотите, пасхальных каникул) такова. Первого мая достигли поселка Марминь (1100 м) в Непале. Второго мая между поселками Кодари и Цзангму пересекли непальско-китайскую границу и оказались на территории вожделенного Тибета (2340 м). Это стало возможным благодаря приобретению специального разрешения («пермита») на пребывание в Тибете. В качестве обязательного в таких случаях сопровождения нам были выделены китайский грузовик «Dong Feng», специально обученный гид (некоторые именуют его «офицером связи»), шофер и механик. Стоимость этих услуг на пути до Лхасы составляет $340 на одного участника экспедиции. Третьего мая (пожалуй, самый тяжелый день) по узкой горной дороге с тоннелями, мостами и пропастями под дождем и снегом на самом крутом отрезке подъема достигли городка Ньялам (3750 м). Четвертого мая добрались до деревеньки Ласи (4400 м). И, наконец, на Пасху (5 мая) вскарабкались на перевал Тангла (5050 м). Наградой за все муки подъема стала фантастическая панорама Гималайского хребта, включающая столь известные горы как Эверест, Чо-Ойю, Шишапангму и многие другие.

Об ощущениях. Все участники кроме огромной физической нагрузки в той или иной степени ощутили на себе элементы горной болезни: головную боль, головокружение, тошноту, отсутствие аппетита. Любое движение, а тем более ускорение, вызывает резкое сердцебиение и одышку. Вынуждены останавливаться и выискивать редкие молекулы кислорода. Если вам доводилось когда-нибудь надувать ртом, например, пляжный матрас или спасательный круг, то иной раз после сильного выдоха вы, возможно, ощущали некое головокружение. Пожалуй, это ощущение наиболее близко к тому, с чем постоянно приходится сталкиваться на больших высотах.

Седьмого мая экспедиция «Сотый меридиан» достигла монастыря Ронгбук (4900 м) под северным склоном высочайшей горы мира Эвереста (8848 м). В базовом лагере (5200 м) произошла встреча с командой известных екатеринбургских альпинистов, штурмующих гору по исключительно сложному маршруту.

Десятого числа перевалили через хребет Шикадзе-Шань и оказались в долине Брахмапутры. Перевал Лакпала (5220 м) пока является самой высокой точкой на маршруте экспедиции. Несмотря на высоту, перевал показался значительно легче Танглы: во-первых, сказывается акклиматизация, во-вторых, дорога, ведущая на седловину, более полога. Перед перевалом ночевали в палатках на высоте 5050 м без особого дискомфорта, хотя утром температура воздуха не превышала минус 10 градусов.

Следующие три дня ехали по грунтовой тибетской дороге, преодолев еще два перевала (Юлонгла, 4620 м и Трала, 4050 м). Один раз попали в пыльную бурю и наблюдали смерч. 13 мая прибыли в долину Брахмапутры во второй по величине и значению город Тибета – Шигадзе (3860 м).

На первом отрезке пути Брахмапутра течет в широчайшей долине, разливаясь на множество рукавов. Здесь она напоминает многие восточносибирские реки. Ниже в ущелье грохочет неистовая горная река, способная привлечь любителей остросюжетного сплава. Выйдя из каньона, Брахмапутра снова успокаивается и опять растекается на множество рукавов. Здесь же появляются первые деревья – вековые ивы и молодые насаждения тополей. Пейзажи, если абстрагироваться от снежных гор на горизонте, типично уральские, а тополиный запах возвращает нас на Родину. К сожалению, почти обязательным ежедневным атрибутом являются пыльные бури и смерчи. К счастью, они не слишком продолжительные.

ТИБЕТ ПРИВЛЕКАТЕЛЕН

Веками эта труднодоступная горная страна, большая часть территории которой расположена на высоте более 4000 метров, притягивает к себе людей. Многие стремятся попасть в эту страну, овеянную многочисленными легендами и мифами, страну с особой энергетикой, страну учителей, лам, хранителей древней мудрости и не замутненных цивилизацией источников нравственной чистоты. Тибет и Гималаи – колыбель человечества, по представлениям многих наших современников.

Тибет – это древнейшее, еще не так давно самостоятельное государство, имеющее свою собственную историю, культуру, национальные традиции. Огромное пространство величайшего нагорья пересечено снежными грядами хребтов. Лишь редкие облачка затеняют высокогорную пустыню площадью в полтора миллиона квадратных километров. Большая часть населения Тибета проживает на юго-востоке, где находятся основные города – Лхаса и Шигадзе.

Широкие долины окружены разноцветными горами, известными многим по картинам Рериха. То тут, то там на склонах гор возникают остатки древних крепостей и поселений. Воздух настолько прозрачен, что кажется, до городка, виднеющегося впереди, рукой подать, а выясняется, что до него полдня езды.

На высокогорных перевальных кручах ослепительно распахивается вселенская бездна. Весь мир окрашивается невозможной гаммой красок, как на картинах Николая Рериха. Горы, образующие сверкающее кольцо, составят вдруг алмазную корону, под которой на миг блеснет сонная улыбка Грядущего Будды. Среди тишины уши оглохнут от хлынувшей в них разноголосицы, как будто вырвавшись на свободу. Все придет в равновесие и замкнется само в себе. Бессмертные скалы вдохнут в жаждущие откровения души послание Вечности. И поймем мы все о самих себе и о мире, чтобы в то же мгновение навсегда о том позабыть. И останется лишь надолго ощущение небывалого взлета и легкость переполняющей свободы.


Современные тибетские поселки представляют собой десяток обособленно расположенных хозяйств, каждое из которых окружено высоким забором. За забором – хозяйственные постройки и жилой дом полутораэтажной высоты с крохотными оконцами-бойницами. Такой тип строения напоминает дом-крепость Верещагина из «Белого солнца пустыни».

О простых тибетцах. Они достаточно суеверны. Например, чтобы не отпугнуть удачу, они всюду привязывают в дар ламам белые шарфы – кхаты. Их можно видеть на автомобилях, автобусах, монастырях, перевалах и даже почти на каждом мало-мальски опасном повороте дороги. Это напоминает российскую традицию привязывать всякие тряпочки в местах паломничества. Распространены и несколько диковато выглядящие для нас свастики – тибетские символы благополучия. Каждая вторая машина напоминает своей символикой фашистский транспорт времен Второй мировой войны.

Тибетцы не столь просты, как может показаться при первом знакомстве. Классический местный прикол: продажа туристам осла или мула для переноски тяжестей. Умное животное через пару дней бросает новых хозяев и благополучно возвращается домой.

ЗАОБЛАЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Тибет гораздо меньше населен, чем Непал. Но остаться одним практически невозможно. Тибетцы феноменально любопытны и отличаются своей непосредственностью. Не верьте в пустынность Тибета: где бы вы ни остановились на ночлег (а это везде высота около 4500 м), только поставили палатки и занялись своими делами, к вам обязательно тут же начнут стекаться тибетцы со всех окрестных сел и несколько часов будут вас разглядывать. Откуда они взялись, эти тибетские пастухи? С обязательной косой, обернутой вокруг головы, с вплетенными в косу костяными и каменными украшениями, прядями красных нитей и т.п. Через пятнадцать минут подойдут еще пять тибетцев, еще через полчаса на повозках, запряженных пони, подъедет целый табор. Если непальцы обступят лагерь кольцом в нескольких метрах, то тибетцы норовят едва ли не залезть тебе на плечи. Они тут же начинают крутить что-нибудь на велосипедах, распахивают бесцеремонно палатку и едва ли не залезают внутрь. При этом не преминут попросить «money» – так, на всякий случай. Постепенно они плотным кольцом окружат лагерь и будут стоять с открытыми ртами и глазеть по крайней мере до тех пор, пока не стемнеет. При этом тебя начинают о чем-то спрашивать на местном наречии, видимо, в надежде, что ты уже начал понимать по-тибетски. Вообще тибетцы из высокогорья производят странное впечатление. Наверное, это результат многолетнего родственного скрещивания в деревнях и практики отправки самых толковых сыновей в монастыри. Объяснить им что-либо невозможно, даже с помощью жестов. А может быть, мозги старшего поколения тибетцев просто не испорчены образованием: молодежь, особенно монахи, куда сообразительней.

К иным проблемам экспедиции можно отнести отсутствие регулярной связи. Между Цзангму и Шигадзе лишь в одном городке Чушаре был обнаружен Интернет, но отсутствовало электричество. Хозяин пошел нам навстречу и минут пять гонял малюсенький дизель, чтобы мы успели послать сообщение хотя бы на гостевую страницу нашего сайта. Поломки велосипедов трудноустранимы, поскольку запчастей в маленьких поселках практически нет, а запасы почти кончились. Плохо работают на большой высоте примусы. Для приготовления пищи уже использовали костер и очаги в частных тибетских домах.

Ассортимент продуктов в тибетских магазинчиках убийственно убог: растворимая лапша, сухонькое печенье, залежалые конфеты и, если повезет, тушенка. Тибетская кухня во всех пунктах общественного питания пока разочаровывает однообразием: плошка риса, несколько кусков вареного картофеля сверху и 2–3 микроскопических, совершенно не жующихся кусочка ячьего мяса. Из напитков популярны чай с прогорклым маслом того же яка (очень питателен, полезен, но исключительно противен) и чанг – ячменное пиво (приятно на вкус, но категорически не рекомендуется к употреблению путеводителями, поскольку готовится в антисанитарных условиях на не кипяченной воде).

И, наконец, вопрос, на который мы пока не находим ответа: чем опасны тибетцы для китайского руководства и почему проникновение в этот край столь сложно. Сельские жители, в домах которых повсеместно висят портреты Мао Цзедуна, представляются совершенно безобидными, если не сказать – забитыми. Тибетцы-горожане – почти нонсенс, настолько они разбавлены китайским населением. Кто в этих условиях борется за отделение Тибета от Китая, непонятно!

ОДЕЖДА ТИБЕТА

Во-первых, одежда тибетцев отличается необычайной яркостью и пестротой. Это почти наверняка связано с однообразным окружающим пейзажем, состоящим почти только из гор песочного цвета, снежных вершин и синего-синего неба с ватагой белых облачков. Так же стараются украшать свои малицы всякими пестрыми веревочками и побрякушками народы нашего севера. А вспомните женщин пустыни – на них всегда пестрые длинные одеяния.

Вторая особенность заключается в том, что мужчины Тибета одеваются красивее, нежели его женщины. Это можно объяснить более тесной связью тибетцев с дикой природой. Там самцы, как правило, намного привлекательнее самок. Думаете, это павлиниха распускает свой нарядный хвост? Ничего подобного: красивый хвост у павлина-мужчины. Да и лев с гривой, пожалуй, привлекательнее львицы. Так и мужчины Тибета наряднее женщин.


В одежде тибетский мужчина весьма опрятен, что несколько не гармонирует с обычно серыми от въевшейся грязи лицом и руками. Начнем с брюк. Они вполне соответствуют нашему представлению о данной детали туалета. Цвет рубашки обычно ярок: желтый, розовый, зеленый. Поверх рубашки сразу надевается нечто среднее между пальто и халатом, напоминающим узбекский. Прикол состоит в том, что надевается это яркое и вышитое узорами одеяние только на одно плечо. Второе, как правило, мерзнет. На шее вполне вероятен цветастый шарфик, который в наших краях носят женщины. Вокруг головы часто обмотан ярко-красный платок с длинной болтающейся бахромой. Вероятно, он имеет какое-то ритуальное значение, мне неизвестное. Поверх красного платка может быть надета белая фетровая шляпа с полями. Шляпа иногда используется и без платка. В последнем случае она может быть заменена на вполне европейскую или американскую бейсболку. Довершают весь гарнитур бусы, многочисленные амулеты, висящие на груди поверх одежды, и модные солнцезащитные очки. Руки описанного джентльмена заняты поддерживанием халата, висящего только на одном плече.

О женщинах. Халаты подобны мужским, но весьма длинны. Что женщины носят на ногах, остается загадкой. Однако сомневаюсь, что это колготки или тем более чулочки. Выше пояса под халатом – что-то многоцветное, но темное, типа свитера. Если халат распахивается, то можно заметить длинный (ног опять, к сожалению, не видно) кусок материала – нечто среднее между фартуком горнового и обрезком персидского ковра. Все остальное на теле тибетской аборигенки взорам недоступно. На голове светлый платок. Бижутерии почти нет, во всяком случае, намного меньше, чем у мужчин. В холодную погоду женщины поверх халата (также надеваемого только на одно плечо) могут носить обычную куртку или полупальто. Последние можно купить в любом российском магазине, и носятся они тибетками на обоих плечах.

Отдельно следует упомянуть монахов, разгуливающих по всей стране в ярко-бордовых одеяниях. По-моему, это простыни, обматываемые вокруг тела. Головы у них обычно непокрыты, и они все время любезно улыбаются.

Многие жители городов Тибета, среди которых в изобилии китайцы, носят обычную одежду на европейский манер. Женщины носят и брюки, и обычные юбки, и мини, и шорты, и все такое прочее…

КОСМЕТИКА ТИБЕТА

Ниже речь пойдет о сельских тибетцах, живущих высоко в горах, почти в стратосфере. Городские жители Тибета абсолютно не похожи на них, но мало отличаются от китайцев, непальцев, тайцев и других азиатов. Они – обычные, а потому речь не о них.

Мужчины с косичками, серьгами, заколками для волос и иными украшениями напоминают североамериканских индейцев, и первые дни мы не всегда верно определяли пол аборигенов. Потом нами было установлено, что мужчины отличаются, извините за такую деталь, почти всегда расстегнутой ширинкой. Если человек отошел в сторону и сосредоточенно замер, стоя к нам спиной, то это тоже признак мужчины. Дети шумны, грязны, сопливы и запоминаются очень популярной в их среде кричалкой «Hello, money!», повторяемой десятки, сотни раз подряд.

Впрочем, пора о прекрасной и загадочной половине Тибета. Женщины весьма симпатичны, но привлекательность их скрыта за таким слоем пыли и грязи, что понять ее удается не сразу. Тибетцы никогда не моются. Причин здесь две: во-первых, вода во многих районах Тибета весьма дефицитна, во-вторых, в этом нет никакой гигиенической нужды. Болезнетворные бактерии не живут на такой заоблачной высоте. Лучшая косметика здесь – слой пыли на высушенной ветром коже. Это и привлекательно, и практично. Кожа приспосабливается к сложным условиям жизни, выделяет жиры, подсыхает, обветривается, и ей не надо мешать. Мытье только травмирует ее, поскольку чистое лицо больше подвержено влиянию ветра, солнца и ультрафиолета.

Поэтому для женщин Тибета главным косметическим средством является пыль, въевшаяся в кожу подобно татуировке. На практике она выглядит, как шелушащиеся румяна темно-коричневого цвета, и шершава на ощупь. Губы жительниц Тибета более подходят для поцелуев, хотя они и бывают испещрены тонкими параллельными трещинками. Губной помадой и тушью для ресниц жительницы высокогорий не пользуются. Ушки изящные, гладенькие и украшены серьгами, иногда весьма внушительных размеров. Носики тибеток тоже были бы сама прелесть, если бы не одно обстоятельство. Для жителей высокогорного Тибета характерен хронический насморк (и не только для аборигенов, но и для всех приезжих – таковы реалии климата), и из носов у них постоянно течет. По странному обычаю, у тибетцев не принято ни сморкаться, ни вытирать нос, ни даже шмыгать им. Как следствие содержимое данной части тела ведет себя весьма самостоятельно и в полном соответствии с законом всемирного тяготения стекает вниз, постепенно засыхая.

Руки тибеток весьма миниатюрны и милы. Маникюр встречается редко, но длинные ноготки подстрижены преимущественно аккуратно. Кожа рук слегка растрескавшаяся, но не до безобразия, а тыльная сторона ладони нежная и ласковая. Прически скрыты косынками. Сейчас, когда я вспомнил тибеток, я вдруг понимаю, что вроде и не видел их без головных уборов. Скрыты у них и все прочие части тела, потому об их убранстве тоже судить не могу. Татуировок на телах тибетских женщин я не наблюдал.

О бижутерии. Косынки женщины Тибета закалывают брошью. Из-под косынок иногда выглядывают заколки для волос. Бусы, кулоны и медальоны носят зачастую поверх одежды, даже самой верхней, типа пальто. Колечки на пальчиках скромные и сделаны из какого-то серого металла. Мужские перстни более заметны и красивы. К прочим украшениям отнесу еще часы, в основном мужские, которые женщины зачастую носят также поверх одежды, и весьма популярные солнцезащитные очки.

ЛАСА

Ласа – это китайское название столицы Тибета, известной нам как Лхаса. Столица ламаизма располагается на высоте 3650 метров над уровнем моря. До недавнего времени Лхаса была городом, полностью закрытым для всех, кроме тибетцев. И поныне столица Тибета – один из самых таинственных городов мира. В Лхасу можно попасть несколькими способами: на самолете или по двум шоссе, ведущим из центральных районов Китая: с востока – из города Чэнду (провинция Сычуань) и с севера – от города Голмуд (провинция Цинхай).

Лхаса была основана в VII веке и долгое время являлась одним из важнейших центров развития северной ветви буддизма, а позднее здесь находилась резиденция Далай-Ламы. Потала – огромный дворцово-монастырский комплекс – является самым крупным буддийским монастырем в мире; он расположен на склоне горы Мабужи, возвышающейся над Лхасой. Это самый высокогорный и самый грандиозный из ламаистских монастырей. Он был построен в VII веке и занимает площадь в 41 гектар. Его внешние стены сложены из гранита, в высоту он имеет 13 этажей, где размещена одна тысяча помещений.

Столица Тибета – это уже в большей степени китайский город. Собственно тибетским остался лишь исторический квартал в центре города вокруг монастыря Джоканг. За стенами квартала – однотипные дома китайской застройки. На первых этажах – сплошь торговые ряды. Целые улицы с магазинчиками строительных материалов, другие – сплошь магазинчики бытовой техники и т.д. Мы остановились в гостинице в историческом квартале Лхасы. За одну ночь рядом снесли два старых средневековых дома. Снесли, чтобы построить обычные безликие китайские магазинчики. Наверное, скоро от древнего центра столицы Тибета совсем ничего не останется, разве что музеи-монастыри в окружении супермаркетов и ресторанов из стекла и бетона, рядом с которыми по утрам можно будет наблюдать построение персонала и пламенную речь топ-менеджера, призывающего к новым трудовым подвигам.

Но есть и нечто положительное в присутствии китайцев в Тибете. До их появления здесь в середине ХХ в. у тибетцев не было ни дорог, ни промышленности, они даже не знали колеса! Китайцы, без сомнения, привнесли в высокогорье культуру и прогресс. В Лхасу по автомобильной дороге из Цинхая идет непрерывный поток машин с грузами. Обратно, надо сказать, все машины идут порожняком, за исключением вывозящих пустую тару и макулатуру. В Лхасу из Голмуда через перевалы высотой выше 5200 м, через пустынное Тибетское нагорье китайцы строят самую высокогорную железную дорогу в мире протяженностью более 1000 км. Очередное китайское чудо, очередной суперпроект КНР и КПК. Чтобы доказать всему миру, а самое главное – жителям Тибета, что земля эта – по-настоящему китайская территория.

МОНАСТЫРИ, МОНАХИ И ПАЛОМНИКИ

В крупнейших городах, Шигадзе и Лхасе, мы посетили монастыри Ташилунбо, Поталу, Сера, Джоканг. Главное впечатление – все очень старое и ветхое. Каменные стены и деревянные конструкции с росписями внутри в нормальном состоянии, но вот занавеси, шторы, пологи, которыми монахи украшают дома в монастырях, очень старые, выцветшие и рассыпающиеся. Фотографировать разрешено только на улице, во дворах. Внутри храмов – нет. Внутри, как правило, находятся разных размеров золоченые статуи Будды, различных далай-лам, основателя данной секты буддизма, прежних настоятелей… Зачастую статуи представляют собой мумии реальных людей, по особой технологии превращенные в памятники. Перед ними зажжены многочисленные масляные лампадки. Больше зал ничем не освещен. Где-нибудь в углу сидит монах и монотонно читает или поет загробным голосом молитву. Периодически прерывается, делает несколько ударов в бубен или гонг и продолжает читать дальше.

Везде, где только можно, насованы купюры денег разных стран. Шире всех представлены, конечно, китайские. Доходит просто до смешного. Представьте себе статую Будды в состоянии полной отрешенности. Поза лотоса, прикрытые глаза, пальцы рук в ритуальном жесте, и… И полные руки денежных знаков, вложенных сердобольными паломниками!

Монашеское общество разделено на слои. Внешний вид у всех, начиная от послушников, абсолютно одинаков. Но часть монахов при этом просто попрошайничает на улицах, других можно встретить в интернет-залах (которых в Лхасе достаточно много), третьи непрерывно названивают куда-то по сотовому телефону, говорят на хорошем английском. На территорию монастыря джипы привозят, видимо, настоятелей, впрочем, ничем не выделяющихся из общей темно-вишневой массы.

Монастыри открыты с девяти до двенадцати. Уже с восьми утра улицы городов начинают наполняться людьми в тибетских одеждах. В правой руке вертится молитвенный барабанчик, левая перебирает длинные четки из 106 камней. Либо же в левой руке термос с растопленным растительным маслом. Иногда (забавно!) в левой руке поводок с любимой собачкой или козой.

Если бы можно было взглянуть на город сверху, то с девяти утра можно было бы увидеть громадный людской вихрь, раскручивающийся по часовой стрелке. По часовой стрелке обходят монастыри, по часовой стрелке – залы в храмах монастырей, вокруг монастыря движутся толпы по часовой стрелке, даже по периферийным улицам Лхасы непрерывно, до позднего вечера, идут паломники по часовой стрелке.

Попадаются такие, которые не идут, а ползут вокруг города, монастыря. Точнее, непрерывно падают ниц, встают, делают один шаг и снова простираются на земле, подстелив специально принесенный матрасик. Таких самоистязателей полно и у входа в старейший монастырь Тибета Джоканг.

НЬЕНЧЕНТАНГЛА

За два дня экспедиция «Сотый меридиан» добралась от столицы Тибета Лхасы до маленького поселка Доцзе, ближайшего населенного пункта к Ньенчентангле. В этой деревеньке мы оставили велосипеды и пешком отправились к основанию горы по долине ручья. Это заняло еще один день. 24 мая экспедиция начала непосредственное восхождение на Ньенчентанглу Южную. Каменные осыпи постепенно перешли в скальные выходы, чередующиеся с языками ледников.

К концу дня восходители поднялись до высоты 6000 метров и организовали лагерь на крутом ледовом склоне, вырубив горизонтальную полку. Вершины достигли в 9 часов утра следующего дня. К этому времени резко ухудшилась погода: полностью пропала видимость, усилился ветер и пошел снег. Вероятно, это связано с сильным муссоном, пришедшим с юга. Обычно они останавливаются главным Гималайским хребтом и не достигают внутренних областей Тибета. Однако этот муссон оказался чрезвычайно мощным и преодолел Гималаи.

В ожидании улучшения погоды экспедиция провела на вершине горы свыше суток и только в первой половине дня 26 мая предприняла попытку спуска, который осложнялся значительной лавинной опасностью и по-прежнему ограниченной видимостью. Не обошлось и без спуска небольшой лавины. К счастью, никто не пострадал, и восходителям удалось спуститься до скал и каменных россыпей, которые требовали повышенной аккуратности. К концу дня экспедиционеры спустились в долину ручья.

Всю ночь с 26 на 27 мая непрерывно шел снег, осложнивший спуск по долине ручья в Доцзе. Неприятности поджидали нас и в самом поселке. Местные тибетские жители использовали наши велосипеды в качестве развлечения по полной программе: вырванные спицы и тормоза, «восьмерки» на колесах, поломанные багажники…

С 28 по 31 мая экспедиция «Сотый меридиан» преодолела несколько перевалов между поселком Доцзе и районным центром Нагчу. Муссон продолжал бушевать: каждый день сопровождался сильным ветром, осадками, грозами. В ночь на 30 мая опять выпал снег до 15 см глубиной. Снегопадом встретил нас 31 мая и город Нагчу, расположенный на высоте 4440 метров над уровнем моря.

Ландшафт в последние дни довольно скучен. Высокие горы уступили место пологим унылым холмам, лишенным древесной растительности. До горизонта тянется то ли степь, то ли тундра, заполненная стадами овец и яков. В самых неожиданных местах можно наблюдать небольшие тибетские поселения, характерные невысокими постройками с плоскими крышами.

ЦИНХАЙЩИНА

Параллельно трассе, по которой путешествует экспедиция, идет гигантская стройка железной дороги, призванной связать Тибет с остальным Китаем. Грандиозность этого замысла сродни Великой Китайской стене. Китайцы – великие труженики, рано утром при любой погоде они приступают к работе. Китайские железнодорожники много раз совершенно бесплатно кормили нас шикарными обедами, проявляя к нам неподдельный интерес. Помощь китайцев очень актуальна, поскольку юани у нас давно кончились, а обменных пунктов в Тибетском нагорье нет. Приходилось ходить с протянутой рукой, в которой зажата стодолларовая купюра, никому не нужная в этих суровых краях.

Из тибетского городка Нагчу мы проехали на велосипедах свыше 800 км по дорогам Поднебесного Китая, пересекли границу Тибетского автономного округа и оказались в провинции Цинхай. Это событие, впрочем, совершенно не сказалось ни на рельефе местности, ни на содержании кислорода в воздухе. Тибетское нагорье распространяется и на территорию Цинхая.

Последний отрезок пути был сложнейшим на всем протяжении экспедиции. Во-первых, мы преодолели свыше десятка перевалов, три из которых превышают 5000 метров над уровнем моря (наибольший – Тангла, 5231). Во-вторых, мы познали прелесть чудовищного тибетского лета: ни в один из первых четырнадцати дней июня не обошлось без снега, сопровождаемого порой ураганным ветром. И, наконец, кислородное голодание, к которому нельзя привыкнуть. Со 2 мая по 15 июня экспедиция ни разу не опускалась ниже 3650 метров над уровнем моря, находясь большую часть времени выше 4500 м. Даже Всекитайская велосипедная экспедиция Пекин – Лхаса, попавшаяся нам навстречу, при подъемах на перевалы в отличие от нас пользуется кислородными баллонами. Мы же после рывков и ускорений задыхаемся, как астматики.

Плотность населения в горных районах Цинхая намного меньше, чем в Тибете. Любопытствующие тибетцы со всегда открытыми ртами исчезли. Им на смену пришли люди в белых тюбетейках (уйгуры). Они проповедуют ислам, не кормят свининой и несколько агрессивнее тибетцев. Во всяком случае, у них очень распространен армрестлинг, в который иногда вовлекались и мы.

На этом отрезке пути было и очаровательное событие – спуск в Голмуд. Уже на 3500 метрах мы были близки к кислородному отравлению. Мы пили, пили и пили теплые воздушные потоки, наполняющие легкие кислородом! А как здорово валяться в траве, наслаждаясь ее ароматом, слушать птиц и любоваться цветочками! Чтобы познать такие простые радости, надо полтора месяца слоняться по горным тундрам.

ВНУТРЕННЯЯ МОНГОЛИЯ И ПРОСТО МОНГОЛИЯ

Экспедиция «Сотый меридиан» едва не погибла в пустыне Гоби от… наводнения! Это произошло 24 июня. Неожиданно разыгралась гроза. Участники экспедиции спрятались от сильнейшего дождя с градом под небольшим мостом. Сухое русло ручья постепенно стало наполняться водой. Вдруг Петя Захаров кричит: «Смываемся отсюда!». Прямо по руслу ручья несся вал воды с камнями и песком высотой метра три. Только мы выскочили из-под нашего укрытия, как мощнейший поток воды, сметая все на своем пути, полностью занял пространство под опорами моста. Заяц, который пережидал непогоду по соседству с нами, оказался не столь проворен. Его смел поток, и он погиб.

Вообще третий, пустынный этап начался весьма оригинально. В городе Хуххоте – столице провинции Внутренняя Монголия (есть такая в Китае, отличающаяся крайней засушливостью климата) – мы в течение суток пережидали тропический ливень, который принес примерно тридцатилетнюю норму осадков. В результате стихийного бедствия в провинции погибло свыше 200 жителей. Последующие дни также не обошлись без осадков, что по большому счету предпочтительнее 45-градусной жары. Таким образом, пустыня не предъявила нам своих главных козырей.

Двадцать седьмого июня экспедиционеры добрались до городка Еренхот на границе Китая и Монголии. Следующий день был посвящен получению монгольских виз. Китайский город Еренхот отличается огромным выбором российских товаров (чувствуется приближение огромной страны) и знанием местными жителями основ русского языка. Утром 29 июня экспедиция продолжила движение на север по дорогам Монголии. Какой предстанет перед нами монгольская пустыня Гоби?

Пейзажи монгольской пустыни Гоби весьма скучны. Наше путешествие скрашивают только гостеприимство и внимательность монголов, а также встреча с автомобилем поддержки во главе с Сергеем Симаковым.

Из Улан-Батора выехали 3 июля. Этот город напоминает средний российский областной центр. Большинство населения понимает русский язык и говорит на нем. Практически тут все товары российского производства. Удивительно, но Китай представлен очень скупо. Вообще жители Монголии негативно относятся к другим азиатам – китайцам, корейцам и японцам. Непонятно почему, все монголы истошно болели за турецких футболистов в их матче против Кореи на заканчивавшемся Чемпионате мира по футболу. Столь же непонятна мне любовь монголов к россиянам. «Россия и Монголия – дружба на века!» – самый популярный тост.

Природа Монголии вдоль дороги Улан-Батор – Улан-Удэ довольно скудна: бесконечные лысые холмы, по склонам которых пасутся лошади и коровы. Лишь изредка на макушках гор и вдоль рек можно встретить островки березовых, сосновых и ивовых лесов. Самым красивым местом является, пожалуй, река Ерее (бассейн Селенги). О стоянке в лесу на берегу реки мы мечтали последние два месяца, поэтому, увидев подобное место, сразу встали на ночевку, не дойдя более двух с половиной из запланированных переходов. В тот же день, 5 июля, была зафиксирована максимальная за последнее время температура воздуха: 35 градусов в тени и плюс 56 на солнце.

Через час после выезда из Сухэ-Батора увидели вдали купол церкви и высокую колокольню. Это была Россия. На границе простояли в очередях пять часов. Злобность монгольских и российских пограничников явно преувеличена. Миновав последнюю нейтральную полосу, я сообщаю, что ни на одной из многочисленных пересеченных нами границ мы не подвергались никакому(!) таможенному досмотру. Нигде!

КОМАРИНАЯ РОДИНА

Ура! Экспедиция «Сотый меридиан» после пяти с половиной месяцев скитания по чужбине вернулась на Родину. Это случилось на 167-й день путешествия, вечером 6 июля.

Пограничный бурятский городок Кяхта больше, чем можно было предположить. Мужики с бутылками пива что-то кричат нам. Первая мысль: откуда здесь русские? Вторая: откуда они знают, что мы – русские?

Субботний вечер: Россия гуляет. Все кафе, ресторанчики и бары забиты выпивающим населением. Нас встречают с интересом и по-доброму. Сыплются классические русские вопросы: «Сколько вам платят? Как вы без баб? Зачем все это нужно?». А мы уплетаем позы – большие и вкусные бурятские пельмени, напоминающие казахские манты.

Государственный рубеж России совпадает с некоей географической границей. Лысая Монголия внезапно сменяется русскими лесами. Становится очень красиво и как-то сразу по-домашнему (похоже на Южный Урал). Правда, есть и негатив: Россия встречает нас дождем и комарами!

В следующие два дня мы углубились на территорию России на 140 км и остановились на дневку в исключительно красивом месте на берегу Щучьего озера у подножия хребта Хамар-Дабан (в 10 км к северу от города Гусиноозерска).

На пути к Байкалу нам пришлось преодолеть множество больших и малых хребтов, но и самые крутые перевалы не могли избавить нас от радостно-восторженного ощущения: да, это – Россия! Ничего монгольского уже не осталось. Радикально изменился ландшафт, погода, архитектура, состояние дорог. Несколько огорчает, что после китайских «щадящих» подъемов на самые крутые перевалы наши дороги оказались не в пример хуже, и даже не в плане покрытия (хотя оно оставляет желать лучшего), а именно в какой-то их прямолинейности. Чтобы подняться на перевал, приходится преодолевать десяток крутых спусков и подъемов.

Байкал встречал нас не очень радостно: хмурое небо, асфальт в лужах, штормовой встречный ветер, постоянные горки. Стоит остановиться, как пробирает дрожь – всего 10 градусов при сильнейшем ветре. Байкал вылетел из-за горы, как чайка на штормовом порыве. Мы, разрезая плотный встречный ветер, летели с очередной горки.

У нас постоянно спрашивают:

– Откуда едете?

– Из Сингапура, – отвечаем.

Собеседники качают головами:

– Да ладно заливать, по-хорошему же спрашиваем!

Ни в одной из семи предыдущих стран не ставили под сомнение наши слова о маршруте экспедиции. Соотечественники же нам не верят. Через пару дней нашелся отличный ответ:

– Из Улан-Удэ в Иркутск едем!

– Ну, пацаны, молодцы! – И следовало угощение земляникой, байкальским омулем и деревенской брагой.

Экспедиция «Сотый меридиан» прибыла в город Иркутск, здесь мы встречаем группу поддержки, которая доставила нам снаряжение, необходимое для длительного сплава по сибирским рекам. Экспедицию покидает Петр Захаров, но к нам присоединятся новые участники.

21 июля 2002 года в поселке городского типа Качуг третий этап экспедиции «Сотый меридиан» завершился. В Малайзии, Таиланде или Китае все местные были восхищены природой Урала, которую мы демонстрировали на фото в альбоме. Все местные недоумевали и говорили примерно одно и то же: «У вас такая красотища, зачем вы сюда-то приехали?» Я с этим соглашусь: нет ничего милее российского ландшафта, а уж по природному разнообразию конкурентов и близко нет…

ЛЕНА

Четвертый этап «Сотого меридиана» характеризуется многими изменениями. Прежде всего, изменился способ передвижения: велосипеды позади, впереди – сплав по Лене, одной из крупнейших рек Сибири. Велоэтапы динамичны и пыльны, сплав отличается чистым воздухом, водой и ощущением необъятного простора.

Двадцать второго июля к обеду семиметровый красавец-катамаран был готов и торжественно спущен на воды Лены, которая приняла его весьма благосклонно. Первые три дня сплава были очень жаркими, хотя основные участники, прошедшие Малайзию и Гоби, кажется, этого не замечали. Ключевая фраза участка от Качуга до Усть-Кута: «Мы никуда не спешим…». Сказывалась усталость участников от перемены мест. Берега Лены, ее неторопливое плавное течение настраивали на возвышенно-философские мысли.

Правый берег Лены очень высокий, скалистый, левый – более пологий, вода совершенно прозрачна, на дне колышутся длинные зеленые водоросли, напоминающие волосы русалок, а между ними ходят большие рыбы. Над рекой часто пролетали огромные птицы – коршуны и соколы. Томимые жарой, участники купаются прямо с катамарана в теплой ленской воде.

Река становилась все шире и шире, то справа, то слева в нее с громким журчанием вливаются большие и маленькие притоки. Деревни по берегам производят благоприятное впечатление: сенокосы, пасущиеся стада, лодки-моторки по берегам. Однако, следуя далее, мы видели и умирающие деревни (где количество жителей не превышало десятка человек), живущие натуральным хозяйством. В деревнях мы старались пополнять свои продуктовые запасы, но далеко не всегда это было легко сделать.

Мы с нетерпением ждали Сурова, обозначенного на карте как «поселок городского типа», надеясь прикупить там хлеб и сгущенное молоко. Но Сурово встретило нас небольшой заброшенной, но очень красивой церквушкой на берегу. И полной тишиной: оказывается, что в селе проживают всего 3 человека…

Сплавляясь, мы все же убедились, что Сибирь – суровый край. Даже летом три дня сильнейшей жары внезапно сменились пасмурными, серыми днями, такими, что трудно было представить себе купание. Очень досаждали комары и особенно мошки, которые постоянно вились перед глазами, облепляли все открытые участки тела, кусаясь болезненно и с последующим долгим зудом. Недаром местные жители даже в магазин ходят в накомарниках.

Продвигаясь к Усть-Куту, мы поняли, что Лена – судоходная река: встретили катер с баржей, который шел за сеном. Попробовали мы ухи из ленской рыбы, которая весьма высоко была оценена участниками экспедиции.

Так шел день за днем, и, несмотря на статичность пейзажа и движения, время проходило быстро. Гребли по очереди, дежурили: обед и ужин готовили на катамаране. Двигались по 10 часов в сутки. Костя Мержоев успешно освоил музицирование на губной гармошке. Долина реки оглашалась звуками «Там вдали, за рекой» и «Миленький ты мой…».

Тридцатого июля прибыли в Усть-Кут, а 2 августа экспедиция, затарившись продуктами на ближайший месяц, покинула старинный город Усть-Кут. Усть-Кутский острог основан в 1631 г. В настоящее время – крупный перевалочный пункт. У речников Усть-Кут известен под названием «порт Осетрово», у железнодорожников – «станция Лена». Здесь проживает около 60 тысяч человек.
Ниже Усть-Кута Лена пересекает Лено-Ангарское плато – холмистую (до 1000–1500 м), поросшую лесом местность. На этом отрезке могучая сибирская река несет воды в глубоко врезанной долине, скалистые крутые берега поднимаются над рекой нередко на 300 метров. То тут, то там берега реки украшают знаменитые Ленские столбы. Ширина долины изменяется от 1 до 10 км, местами имеются сужения, так называемые «щеки», например, «Пьяный бык», где струя реки зажата в 200-метровом каньоне. Соответственно, на разных участках неодинакова и скорость течения реки.

Ниже Усть-Кута Лена поражает интенсивностью судоходства. В сутки нам встречается 20 и более больших судов. Примерно через 100 км встретились с баржей «Яков Сидельников» – одним из участников недавнего трагического столкновения на Лене, унесшего шесть человеческих жизней. Из беседы с экипажем выяснилось, что столкновение произошло по вине танкера. Баржа в настоящее время направляется в Киренск для ремонта.

В Усть-Куте, Киренске и даже во многих деревнях люди слышали по радио или из газет об экспедиции «Сотый меридиан».

Пятого августа экспедиционеры прибыли в Киренск. Город основан как зимовье в 1630 г. под названием Никольский погост, затем – Киренский острог. В 1639  г. Ерофей Хабаров построил здесь соляную варницу. Центральная часть города расположена на острове, образованном Леной, Киренгой и ее протокой. Каждую весну здесь случаются наводнения. Жителей в Киренске примерно 15 тысяч. Имеются судоремонтный, деревообрабатывающий и ликеро-водочный заводы. Краеведческий музей. И… интернет!

НИЖНЯЯ ТУНГУСКА

Волок на Нижнюю Тунгуску получился удачным. Единственный обнаруженный в Чечуйске автомобиль согласился за 200 рублей отвезти наш катамаран на Нижнюю Тунгуску без разборки. Напомним, что судно наше очень велико. Его размеры – три на семь метров (в 1,5–2 раза больше по площади традиционного катамарана). Это позволяет установить на нем палатку, тент, организовать очаг и, как следствие, круглосуточный сплав.

В верхнем течении Нижняя Тунгуска протекает в основном в широкой долине, много перекатов. При пересечении твердых пород река течет в ущелье шириной менее 200 м с отвесными берегами (высотой до 100–200 м). В этих же местах встречаются длинные каменные отмели. Затем река успокаивается и предъявляет новые козыри: встречный ветер и вызывающе слабое течение. Долгое время Нижняя Тунгуска течет, извиваясь синусоидой вдоль 108-го градуса восточной долготы строго на север, затем – на запад-северо-запад. В общем, категория сложности – вторая (с натяжкой).

Весь этап проходит в зоне светлохвойной тайги (основное дерево – даурская лиственница). Из фауны отметим лося, кабаргу, бурого медведя, росомаху. Много глухарей и рябчиков. Главным нашим продовольствием остается рыба (сибирский осетр, сиг, таймень), которой Нижняя Тунгуска сказочно богата.

Населенных пунктов вдоль Нижней Тунгуски значительно меньше, чем на Лене. Это, главным образом, крохотные деревушки, дышащие на ладан. На берегах реки расположен лишь один сколько-нибудь значительный населенный пункт – Ербогачен (3 тысячи жителей), центр Катангского района Иркутской области. Основан поселок в XVII в. русскими охотниками-промысловиками. В переводе с эвенкийского языка означает «небольшой безлесный холм». В поселке имеется музей писателя В.Я. Шишкова, автора известного романа «Угрюм-река» и эпопеи «Емельян Пугачев». Самое сложное – отыскать хранителя ключа от входной двери. Число посетителей музея достигает десяти человек в год. В 2002 г. отмечен явный всплеск посещаемости благодаря экспедиции «Сотый меридиан».

Сейчас поселок Ербогачен связан регулярным авиасообщением с Иркутском. Однако грунтовая взлетная полоса часто закрывается в дождливую погоду. Телефонная связь с внешним миром неустойчивая. Интернет в Ербогачене неизвестен!

В Ербогачене отставание от графика достигло шести дней. Купили легкий подвесной мотор «Ветерок» мощностью 8 лошадиных сил и на нем третьего сентября (почти в срок) достигли Туры – столицы Эвенкии, 88-го субъекта Российской Федерации. Поселок расположен на правом берегу Нижней Тунгуски, вблизи впадения в нее реки Кочечум. Тура основана в 1927 г. на месте эвенкийского стойбища. Где-то неподалеку находится географический центр России.

КОЧЕЧУМ

Из Туры экспедиционный отряд стал подниматься вверх по реке Кочечум. Мы продвигались на катамаране вверх по течению с использованием того же маломощного ербогаченского моторчика. В отличие от Нижней Тунгуски Кочечум довольно быстрая река с множеством перекатов. Наиболее сложные из них приходилось преодолевать волоком, а несколько раз даже разгружали катамаран полностью и челноком таскали скарб за препятствие, которое невозможно было преодолеть по воде.

За девять дней мы поднялись до зимовья Верхний Кочум. Отдохнув один день в необычной шестигранной избе и собрав все необходимые вещи, отправились пешком к верховью Воеволихана – правого притока Котуя. Груза пришлось на каждого по 62 кг!

К этому моменту (середина сентября) в Эвенкии уже началась зима. Выпало примерно 15–20 см снега, который лежал среди редких лиственниц на смеси глубокого мха и острых камней. Мелкие реки, заводи и озерки начали покрываться льдом. Через полтора дня, одолев с трудом около 11 км, решили возвращать в Туру, и не потому, что мы не дойдем до Воеволихана, а потому, что, скорее всего, найдем его верховья застывшими, и возвращаться назад придется на 200 км дальше по глубокому снегу, рассчитывая только на движение пешком.

В заключение рассматривался вариант вылета в Хатангу на вертолете и продолжения лыжного путешествия до мыса Челюскин. Однако денег на вертолет не было, равно как и на заказ чартерного рейса с мыса Челюскин. Так, вблизи полярного круга, экспедиция «Сотый меридиан» была завершена.

Николай Рундквист "Широко шагая"